Коптский патриарх Александрийский Феодор II отвечает на все щепетильные вопросы. Патриарх Феодор II: "Я отдал России свое сердце" Папа александрийский и всей африки феодор ii

В 1973 году принял монашеский постриг в Агарафском монастыре Успения Пресвятой Богородицы в Ираклионе .

В 1975 году митрополитом Ламбийским и Сфакийским Феодором (Дзедакисом) рукоположён в сан диакона , после чего служил архидиаконом Ламбисской митрополии на Крите .

23 апреля 1978 года тем же архиереем рукоположён в сан иеромонаха , после чего был протосинкеллом той же митрополии. Занимался благотворительностью.

7 июня 1990 хиротонисан во епископа Киренского и назначен экзархом Александрийской православной церкви в Афинах , сопровождал Парфения III в миссионерских поездках по Африке и в зарубежных визитах.

Учредил четыре миссионерских центра в Хараре , греческий культурный центр на 400 человек, два больших миссионерских центра в соседнем Малави с больницами, техническими школами и курсами медсестёр. На средства греческого парламента обновил греческий квартал (Школа, Церковь, Дом Священника) в Беире, Мозамбик . Он основывал церкви и способствовал созданию православных общин в Ботсване и Анголе .

Феодор II, единственным из предстоятелей других церквей в патриаршем сане, участвовал в интронизации московского патриарха Кирилла в Храме Христа Спасителя, 1 февраля 2009 года .

Награды

Напишите отзыв о статье "Феодор II (патриарх Александрийский)"

Примечания

Ссылки

• на сайте Московского Патриархата.
• на сайте Александрийского Патриархата
• , 1 июля 2008 года

Отрывок, характеризующий Феодор II (патриарх Александрийский)

Князь Андрей в этот ясный августовский вечер 25 го числа лежал, облокотившись на руку, в разломанном сарае деревни Князькова, на краю расположения своего полка. В отверстие сломанной стены он смотрел на шедшую вдоль по забору полосу тридцатилетних берез с обрубленными нижними сучьями, на пашню с разбитыми на ней копнами овса и на кустарник, по которому виднелись дымы костров – солдатских кухонь.
Как ни тесна и никому не нужна и ни тяжка теперь казалась князю Андрею его жизнь, он так же, как и семь лет тому назад в Аустерлице накануне сражения, чувствовал себя взволнованным и раздраженным.
Приказания на завтрашнее сражение были отданы и получены им. Делать ему было больше нечего. Но мысли самые простые, ясные и потому страшные мысли не оставляли его в покое. Он знал, что завтрашнее сражение должно было быть самое страшное изо всех тех, в которых он участвовал, и возможность смерти в первый раз в его жизни, без всякого отношения к житейскому, без соображений о том, как она подействует на других, а только по отношению к нему самому, к его душе, с живостью, почти с достоверностью, просто и ужасно, представилась ему. И с высоты этого представления все, что прежде мучило и занимало его, вдруг осветилось холодным белым светом, без теней, без перспективы, без различия очертаний. Вся жизнь представилась ему волшебным фонарем, в который он долго смотрел сквозь стекло и при искусственном освещении. Теперь он увидал вдруг, без стекла, при ярком дневном свете, эти дурно намалеванные картины. «Да, да, вот они те волновавшие и восхищавшие и мучившие меня ложные образы, – говорил он себе, перебирая в своем воображении главные картины своего волшебного фонаря жизни, глядя теперь на них при этом холодном белом свете дня – ясной мысли о смерти. – Вот они, эти грубо намалеванные фигуры, которые представлялись чем то прекрасным и таинственным. Слава, общественное благо, любовь к женщине, самое отечество – как велики казались мне эти картины, какого глубокого смысла казались они исполненными! И все это так просто, бледно и грубо при холодном белом свете того утра, которое, я чувствую, поднимается для меня». Три главные горя его жизни в особенности останавливали его внимание. Его любовь к женщине, смерть его отца и французское нашествие, захватившее половину России. «Любовь!.. Эта девочка, мне казавшаяся преисполненною таинственных сил. Как же я любил ее! я делал поэтические планы о любви, о счастии с нею. О милый мальчик! – с злостью вслух проговорил он. – Как же! я верил в какую то идеальную любовь, которая должна была мне сохранить ее верность за целый год моего отсутствия! Как нежный голубок басни, она должна была зачахнуть в разлуке со мной. А все это гораздо проще… Все это ужасно просто, гадко!
Отец тоже строил в Лысых Горах и думал, что это его место, его земля, его воздух, его мужики; а пришел Наполеон и, не зная об его существовании, как щепку с дороги, столкнул его, и развалились его Лысые Горы и вся его жизнь. А княжна Марья говорит, что это испытание, посланное свыше. Для чего же испытание, когда его уже нет и не будет? никогда больше не будет! Его нет! Так кому же это испытание? Отечество, погибель Москвы! А завтра меня убьет – и не француз даже, а свой, как вчера разрядил солдат ружье около моего уха, и придут французы, возьмут меня за ноги и за голову и швырнут в яму, чтоб я не вонял им под носом, и сложатся новые условия жизни, которые будут также привычны для других, и я не буду знать про них, и меня не будет».
Он поглядел на полосу берез с их неподвижной желтизной, зеленью и белой корой, блестящих на солнце. «Умереть, чтобы меня убили завтра, чтобы меня не было… чтобы все это было, а меня бы не было». Он живо представил себе отсутствие себя в этой жизни. И эти березы с их светом и тенью, и эти курчавые облака, и этот дым костров – все вокруг преобразилось для него и показалось чем то страшным и угрожающим. Мороз пробежал по его спине. Быстро встав, он вышел из сарая и стал ходить.
За сараем послышались голоса.
– Кто там? – окликнул князь Андрей.
Красноносый капитан Тимохин, бывший ротный командир Долохова, теперь, за убылью офицеров, батальонный командир, робко вошел в сарай. За ним вошли адъютант и казначей полка.
Князь Андрей поспешно встал, выслушал то, что по службе имели передать ему офицеры, передал им еще некоторые приказания и сбирался отпустить их, когда из за сарая послышался знакомый, пришепетывающий голос.
– Que diable! [Черт возьми!] – сказал голос человека, стукнувшегося обо что то.
Князь Андрей, выглянув из сарая, увидал подходящего к нему Пьера, который споткнулся на лежавшую жердь и чуть не упал. Князю Андрею вообще неприятно было видеть людей из своего мира, в особенности же Пьера, который напоминал ему все те тяжелые минуты, которые он пережил в последний приезд в Москву.
– А, вот как! – сказал он. – Какими судьбами? Вот не ждал.
В то время как он говорил это, в глазах его и выражении всего лица было больше чем сухость – была враждебность, которую тотчас же заметил Пьер. Он подходил к сараю в самом оживленном состоянии духа, но, увидав выражение лица князя Андрея, он почувствовал себя стесненным и неловким.
– Я приехал… так… знаете… приехал… мне интересно, – сказал Пьер, уже столько раз в этот день бессмысленно повторявший это слово «интересно». – Я хотел видеть сражение.
– Да, да, а братья масоны что говорят о войне? Как предотвратить ее? – сказал князь Андрей насмешливо. – Ну что Москва? Что мои? Приехали ли наконец в Москву? – спросил он серьезно.
– Приехали. Жюли Друбецкая говорила мне. Я поехал к ним и не застал. Они уехали в подмосковную.

Офицеры хотели откланяться, но князь Андрей, как будто не желая оставаться с глазу на глаз с своим другом, предложил им посидеть и напиться чаю. Подали скамейки и чай. Офицеры не без удивления смотрели на толстую, громадную фигуру Пьера и слушали его рассказы о Москве и о расположении наших войск, которые ему удалось объездить. Князь Андрей молчал, и лицо его так было неприятно, что Пьер обращался более к добродушному батальонному командиру Тимохину, чем к Болконскому.
– Так ты понял все расположение войск? – перебил его князь Андрей.
– Да, то есть как? – сказал Пьер. – Как невоенный человек, я не могу сказать, чтобы вполне, но все таки понял общее расположение.
– Eh bien, vous etes plus avance que qui cela soit, [Ну, так ты больше знаешь, чем кто бы то ни было.] – сказал князь Андрей.
– A! – сказал Пьер с недоуменьем, через очки глядя на князя Андрея. – Ну, как вы скажете насчет назначения Кутузова? – сказал он.
– Я очень рад был этому назначению, вот все, что я знаю, – сказал князь Андрей.
– Ну, а скажите, какое ваше мнение насчет Барклая де Толли? В Москве бог знает что говорили про него. Как вы судите о нем?
– Спроси вот у них, – сказал князь Андрей, указывая на офицеров.
Пьер с снисходительно вопросительной улыбкой, с которой невольно все обращались к Тимохину, посмотрел на него.
– Свет увидали, ваше сиятельство, как светлейший поступил, – робко и беспрестанно оглядываясь на своего полкового командира, сказал Тимохин.
– Отчего же так? – спросил Пьер.
– Да вот хоть бы насчет дров или кормов, доложу вам. Ведь мы от Свенцян отступали, не смей хворостины тронуть, или сенца там, или что. Ведь мы уходим, ему достается, не так ли, ваше сиятельство? – обратился он к своему князю, – а ты не смей. В нашем полку под суд двух офицеров отдали за этакие дела. Ну, как светлейший поступил, так насчет этого просто стало. Свет увидали…

(По некоторым рукописям - Феодал, Федорцо, Белый клобучек, Феодорец-Калугер) - епископ Ростовский, Суздальский и Владимирский.

Феодор именуется лжеепископом, насильником, хищником, похитившим престол Ростовской епископии в 1169 году. Феодор считался родственником знатного боярина Петра Бориславова и племянником Смоленского епископа Мануила, словом, был "рода велика и имеяше богатства много". Феодор был постриженником Киево-Печерского монастыря, а потом игуменом Суздальским.

Нрава Феодор был "злого, дерзкого, бесстыдного, телом крепок, для всех грозен и страшен". Еще в 1162 году Владимирский князь Андрей Боголюбский († 1174; память 4/17 июля и 23 июня/6 июля в Соборе Владимирских святых), желая возвысить свой любимый город Владимир, просил Константинопольского патриарха выделить из Ростовской епархии город Владимир и создать отдельную от Киева митрополию.

Кандидатом на митрополичью кафедру он предлагал своего любимца игумена Феодора.

Но патриарх Лука Хрисоверг на это не согласился, а льстивого и пронырливого Феодора, оклеветавшего Ростовского епископа Нестора, советовал удалить от себя. В 1168 году в Киеве был созван большой Собор, состоящий из 150 духовных лиц, по случаю споров о посте в среду и пяток. От Владимирского князя Андрея Боголюбского был прислан на Собор игумен Феодор с предложением свергнуть Киевского митрополита Константина и избрать нового, но предложение принято не было. Тогда игумен Феодор с запасом золота и серебра отправился в Царьград к патриарху с донесением, что в Киеве якобы нет митрополита, и просил, чтобы его поставили митрополитом Киевским.

Патриарх не согласился.

Но это не смутило игумена Феодора.

Он принес патриарху богатые дары и просил поставить его епископом Ростовским, говоря, что там якобы нет епископа, а в России некому поставлять во епископы, так как в Киеве нет митрополита.

Патриарх внял его мольбе, и 16 июня 1170 года Феодор был хиротонисан во епископа Ростовского.

Прибыв в Россию, он поселился в городе Владимире.

Владимирский князь Андрей Боголюбский уговаривал Феодора ехать в Киев к митрополиту за благословением.

Феодор с гордостью отверг совет князя, сказав, что его сам патриарх поставлял во епископа.

Когда митрополит Киевский узнал о новопоставленном епископе Феодоре, то известил ростовскую паству, чтобы она не признавала его епископом и не принимала от него благословения.

После этого епископ Феодор подверг проклятию игуменов и священников, закрыл церкви во Владимире и других городах, "и не бысть пения нигдеже". По сказанию летописцев, епископ Феодор укорял и хулил не только князя, но Пречистую Богородицу, а как поступал с людьми, страшно сказать - всячески мучил их. Князь со слезами умолял его прекратить злые деяния, но епископ Феодор был непреклонен.

Тогда князь заковал его в железо и отправил к митрополиту на суд. Но даже увещания митрополита не образумили епископа Феодора, он продолжал упорствовать и злословить всех. Митрополит послал его в заточение на Песий остров, но и там он не принес покаяния.

Видя непокорство Феодора, митрополит отослал его на суд к князю, а князь передал на суд народного веча. Суд был без милости.

Феодору отрубили правую руку, отрезали язык, выкололи глаза и с жерновым камнем на шее бросили в Ростовское озеро 8 мая 1172 года. "И тако злый зле погибе". Литература: Макарий (Булгаков), митрополит.

История Русской Церкви: в 12 т. - СПб., 1864-1886. - Т. 3, с. 24-29. Титов А. А. Ростовская иерархия, (материалы для истории Русской Церкви). - М., 1890. Амвросий (Орнатский), архиепископ.

История Российской Иерархии: в 6 т. - М., 1807- 1815. - Т. 1, с. 114. Булгаков С. В. Настольная книга для священно-церковнослужителей. - Киев, 1913, с. 1417. Строев П. М. Списки иерархов и настоятелей монастырей Российской Церкви. - СПб., 1877, с. 329. Н. Д[урново]. Девятисотлетие русской иерархии 988-1888. Епархии и архиереи. - М., 1888, с. 22. Летопись о ростовских архиереях с примеч. чл.-корр. А. А. Титова // Изд. Общества любителей древней письменности. - М., 1890. Христианское чтение. - СПб., 1857, январь, с. 50. Православный собеседник. - Казань, 1860, апрель, с. 425. Русский биографический словарь: в 25 т. - СПб.; М., 1896-1913. - Т. 25, с. 317-318. Макарий (Булгаков), митрополит.

История Русской Церкви: в 9 т. - М., 1994-1997. - Т. 2, с. 295-297.

Его Блаженство папа и патриарх Великого града Александрии, Ливии, Пентаполя, Эфиопии, всего Египта и всей Африки - отец отцов, пастырь пастырей, АРХИЕРЕЙ архиереев, Тринадцатый апостол и судия Вселенной… У патриарха Феодора II много титулов. Из-за более чем насыщенного графика торжеств, взять интервью у главы удалось только в поезде, в котором он, вместе с другими патриархами и представителями мирового православия путешествовал по исторической территории святой Руси: из Москвы в Киев, а затем в Минск. "Я очень впечатлен и тронут этим путешествием", - начал свой рассказ Феодор II :

"В свое время я присутствовал на праздновании тысячелетия Крещения Руси,- продолжил он. - Это было в 1988 году. Я тогда служил в Одессе, был архимандритом на подворье Александрийской Православной Церкви при Московском Патриархе. Тогда наш патриарх Парфений не смог приехать, и я его представлял. Я помню тогда еще патриарха Пимена. Он был тогда уже в колясочке. Литургию вел ныне покойный Антиохийский Патриарх Игнатий.

Я хорошо помню, что день тогда был очень пасмурный, а все небо затянуто облаками. И у меня появилось ощущение, что погода словно напоминает о тех страданиях, через которые прошел русский народ, чтобы прийти к этому светлому дню тысячелетия Крещения. А когда тогда мы поехали в Киев, разразился один из самых сильнейших дождей, которые я когда-либо видел. И Бог благоволил, чтобы 25 лет спустя я приехал на празднование 1025-летия уже в качестве патриарха Александрийской Церкви.

Я благодарю Бога и патриарха Кирилла, моего дорогого брата, за такое благоволение. И очень надеюсь, что все мы еще отпразднуем и 1050-летие Крещения Руси".

То и дело патриарх Феодор по привычке переходит на русский язык. Для него он, если не родной, то любимый. О России и русском народе первоиерарх Александрийской Церкви может говорить часами. Это не удивительно.

В 1980-х годах он долгие годы был экзархом Александрийского Патриархата в Русской Православной Церкви с подворьем в Одессе. В годы СССР никто не делил друг друга на русских и украинцев. Для нас все это была Россия. И ей я отдал свое сердце, смеется александрийский первоиерарх:

"Еще когда я учился богословию в университете Салоников, я прочитал книгу о русском святом Серафиме Саровском. И на протяжении семи лет подряд я каждый вечер молился святому Серафиму о том, чтобы мне довелось узнать Русскую землю. И с тех пор я всегда говорил, что мое сердце отныне и навсегда принадлежит России. Бог наконец-то услышал меня, и я прожил целых 10 лет в Одессе. В те времена я учил русский язык, я даже подумать не мог, что сегодня весь мир будет говорить по-русски, что он станет языком мирового значения.

Я очень благодарю Россию и русских людей за то, что именно здесь я многое узнал и многому научился из того, что мне сегодня помогает в моем патриаршем служении".

Вот уже как 9 лет Феодор II возглавляет кафедру Александрийской Церкви, одной из древнейших в мире. А до этого несколько лет возглавлял православные миссии в Камеруне, Зимбабве, Мозамбике, Ботсване и Анголе. Миссионер, ценитель искусства и страж православных традиций и восточной духовности, сегодня патриарх Феодор II большие надежды возлагает на Россию и Русскую Православную Церковь:

"Я радуюсь, что среди числа древних патриархатов, наш, пожалуй, - единственный, с которым Россия всегда была в очень тесных и дружеских отношениях. Я благодарен патриарху Кириллу, который благословил направить в Россию нескольких ребят из Африки, для того чтобы они учились здесь, выучили русский язык. Мне всегда приятно, когда в странах Африки я встречаясь или с президентами, или с премьер-министрами, могу с ними общаться на русском языке. Потому что многие из них получили образование в России".

Нынешняя поездка Феодора II в пределы Русской Православной Церкви на празднования торжеств в честь 1025-летия Крещения Руси пришлась на непростое как для африканского континента, так и для Ближневосточного региона время. Усиление радикального ислама вынуждает православных покидать территории, на которых некогда зародилось христианство:

"В Египте мы, представители Александрийского Патриархата, являемся самой малочисленной общиной страны. Большей силой в Египте является Коптская церковь - число ее последователей около 15 миллионов. Сейчас мое сердце особо скорбит, потому что несколько дней назад в Египте опять начались беспорядки. Фанатичные консервативные мусульмане, придерживающиеся строгого исламского режима, сталкиваются с теми, кто, скажем, выступает за современный образ жизни. Из частого общения с людьми я понял, что у "Братьев-мусульман" нет ни возможности, ни желания сделать что-то хорошее для своего же народа. Ведь они действуют не для общего блага, а преследуют свои интересы.

При этом, конечно, следует заметить, что ни в патриархии, ни меня лично никто никогда не трогал. К нам относятся с уважением. Нас все знают, про нас говорят "греки" и никакой агрессии со стороны мусульман мы не чувствуем. Я вечерами часто выхожу прогуляться по улицам города просто в подряснике и только с четками в руках. И меня часто зазывают в гости к себе простые мусульмане".

По словам главы Александрийской Церкви, сразу после возвращения в Египет он намерен встретиться с шейхом мусульман страны и главой коптской церкви. Феодор II уверен, что духовным лидерам сообща удастся придумать, как предотвратить кровопролитие в стране.