Краткая биография архиепископа Антония (Медведева; + 2000 г.)

Архиепископ Антоний, в миру Артемий Сергеевич Медведев, родился в 1908 г. в Вильне и учился в Петровском Полтавском кадетском корпусе. Во время Гражданской войны из Севастополя эвакуировался в Югославию, где в Белой Церкви окончил Крымский кадетский корпус. В возрасте 22 лет поступил в Введенский Мильковский монастырь, где он стал учеником настоятеля обители схи-архимандрита Амвросия (Курганова), о котором написал труд «Немноголетний старец» («Православный путь», 1952 г.). В 1932 г. будущий архиепископ Антоний принял монашеский постриг. В 1934 г. – рукоположен во иеродиаконы, а в 1938 г. – во иеромонахи. Во время Второй мировой войны иеромонах Антоний служил в качестве военного священника в Русском Корпусе и Освободительном движении. По окончании войны отец Антоний переехал с братством преподобного Иова на Карпатах в Свято-Троицкий монастырь в Джорданвилль, штат Нью-Йорк, где был духовным чадом архиепископа Виталия (Максименко), который привлек его к миссионерской работе. Здесь архимандрит Антоний открывает ряд новых приходов в местах скопления русских беженцев, а также назначается администратором приходов Западной Канады. В ноябре 1956 г. отец Антоний был хиротонисан во епископа Мельбурнского, викария Сиднейской и Австралийско-Новозеландской епархии. В 1968 г. епископ Антоний был назначен в Сан-Франциско с возведением во архиепископы Западно-Американские и Сан-Францисские.

Архиепископ Антоний – последний иерарх Русской Зарубежной Церкви, который и родился в России, и принял монашество в юном возрасте, и знал великого авву митрополита Антония (Храповицкого). Особенно владыка Антоний любил приснопамятного архиепископа Виталия (Максименко). Архиепископ Антоний живо чувствовал и воплощал в себе дух этих двух великих иерархов. Блаженнейший митрополит Анастасий (Грибановский) говорил о главной, самой светлой и всепокоряющей черте архиепископа Антония, о его любви: «Она умиротворяет враждующих и умягчает озлобленные и ожесточенные сердца, действует на них, как масло, вылитое в кипящие морские волны». А Святейший Патриарх Сербский Павел называл его «великим молитвенником». Владыка Антоний был иерархом вселенского значения. Когда владыка лежал в больнице в последние дни жизни, кроме богослужебных книг - Евангелия, молитвослова, минеи - он попросил принести ему «Жизнеописание блаженнейшего митрополита Антония». Именно в 6 и 7 томах много написано об истоках разделения в Русской Православной Церкви. Владыка Антоний искал пути к преодолению этого разделения, которое он с глубокой скорбью воспринимал. Владыка Антоний свою последнюю Божественную литургию на этой земле совершил в день Преображения Господня 2000 г. После службы он обратился к пастве с архипастырским словом, в котором приветствовал прославление Царственных мучеников и прочих новомучеников и исповедников Российских, совершенное Московским Патриархатом на своем Юбилейном Архиерейском Соборе. Владыка сказал, что несмотря на то, что между двумя частями Русской Церкви продолжают существовать разногласия, прославление новомучеников и исповедников Российских – это начало, которое дает надежду на восстановление единства.

Предчувствуя свою кончину, владыка во время великопостного говения обратился к духовенству Западно-Американской и Сан-Францисской епархии со следующими словами: «Благодарю вас за все, за то, что покрывали мои недостатки вашей любовью, вашей молитвой. А меня простите великодушно. Благодарю Бога, что дал вас мне. Желаю, чтобы вы оберегали Поместную Российскую Церковь, частью которой мы являемся, чтобы оберегали бы все Православные Церкви, так тяжко страждущие, особенно Сербскую Церковь, которой мы так обязаны и которой и мы помогали. Будем молить Господа, чтобы Он возвещал Правду Свою на Его свете. Будем молиться за всех. Утверди Боже святую Православную Церковь, юже стяжал еси Твоею кровью. Это наше пожелание от нашей пастырской встречи, освященной молитвой и говением».

Владыка Антоний скончался 23 сентября 2000 г. и погребен в усыпальнице под алтарем монастырского собора в Джорданвилле, шт. Нью-Йорк.

Архиепископ Антоний Голынский-Михайловский (1889 - 1976 гг.) был глубоко образованным богословом и миссионером, знал шесть иностранных языков. Он твердо защищал чистоту Православия. Когда ему предложили подписать обновленческую декларацию, по которой позволялось крестить детей обливанием, он отказался это сделать. Ему предлагали епархию, машину и шофера, он же, как миссионер, обличил их злой замысел. После этого, в 1927-28 гг., его арестовали и отправили в тюрьмы и лагеря, в которых он пробыл больше 20 лет. Его осуждали трижды на расстрел, но нашлись люди, которые решились пойти на расстрел вместо него. Господь его сохранял для нашего руководства. Один из этих мучеников был бывшим баптистом, обращенным Архиепископом Антонием в Православие. Он сказал ему: "Ты епископ. Твоя жизнь больше нужна людям, чем моя. Когда твое имя выпихнут на расстрел, то вместо тебя встану и пойду и я. Но у меня на воле осталась жена и несколько детей. Обещай мне, что ты поедешь к ним и расскажешь им обо мне, и если нужно поможешь им. " Так сказал бывший баптист (по другой версии, армянин). Он дал ему адрес своей жены. Он сдержал свое слово и пошел на расстрел вместо Архиепископа Антония. [Архиепископ Антоний нашел жену этого человека.] Он рассказал ей о кончине ее мужа. Она приютила Архиепископа Антония у себя в доме. Он помогал ей и записал на свой паспорт ее детей.

Митрополит Е. пишет: "В тюрьмах и лагерях его страшно мучили: руки ломали, зубы выбивали, из бороды вырывали волосы, таскали за ноги по бетонным ступеням так, что голова билась о них. Его содержали в камере уголовников, которые загоняли его под нары, где он терял сознание и был на грани смерти. Но, благодаря Богу, была послана иностранная комиссия, которая осматривала узников. При проверке барака, в котором находился Архиепископ Антоний, один из заключенных сказал с иронией, что у них под нарами находится архиепископ. Комиссия убедилась, что это действительно так. По ее ходатайству умирающий Архиепископ Антоний был на-правлен в больницу. Благодаря Богу врач была верующая, она его лечила и кормила с ложечки до тех пор пока он не пришел в себя. Ему посоветовали, чтобы он нашел знакомых и написал им, прося взять его на поруки. Он написал в город Сочи, и его духовные чада взяли его на поруки. Так Архиепископ Антоний стал вольным поселенцем. Он должен был один раз в месяц являться в милицию и отмечаться, показывая, что он никуда не выезжает. Его духовные чада платили милиции деньги, чтобы он мог разъезжать, посещая верующих. Когда Архиепископ Антоний прибыл в город Киев, то на встречу с ним был приглажен и отец Феодор. Я, как ближайший ученик, со-провождал отца Феодора в этой поездке в г. Киев. Встреча была трогательной. Когда отец Феодор увидел Вла-дыку, то он на коленях со слезами подошел к Владыке и как ребенок рыдал перед ним.

Отец Федор был уже бо-лезненным, и службы совершал только сидя; но когда он служил службу с Владыкой Антонием, то всю службу простоял. Владыка дал ему монашество и поставил в игумена, а затем в архимандрита. Когда мы возвращались домой, о. Феодор был в таком духовном восторге, что говорил: "Это не земной человек, я немощный и болез-ненный простоял всю службу. " Так произошло духовное соединение нашего о. Феодора с Архиепископом Анто-нием, в котором он познал Владыку по благодати Божией… Под руководством Архиепископа Антония я пробыл 20 лет. Я грешный считаю себя недостойным того, что мною руководил старец столь высокой жизни. Он все ночи проводил в молитве, и я перед ним благоговел, соз-навая свое недостоинство. Архиепископ Антоний был очень строг по отношению к службе. В службах он ничего не пропускал и всегда как воин Христов был облачен по полной форме. Ни одной службы или какой-либо требы он не отслужил без омофора. Я - очевидец всего этого, когда он выходил для беседы с народом, то всегда оде-вал епитрахиль. Когда пошли слухи, что Архиепископ Антоний - имяславец, я, грешник, спросил его об этом, и он мне кротко и смиренно ответил, что он приводит людей из имяславия в Православие, и объяснил мне, что это за ересь. По-этому я - живой свидетель его действий и его жизни. Я недостоин развязать ремень его сапог. Пусть клевещут на него многие, но прошу Бога не дать впасть мне в безумие, сказать что-либо подобное или согласиться с этим. Владыка Антоний при своей жизни изгонял бесов, причем очевидцы этого еще живы. Он был прозорлив, и все, что кому-либо предсказывал, сбывалось. Это только то, что мы видели, а скольких его подвигов мы не знаем - они известны только одному Богу. Поэтому он остается в моей душе как светильник нашей Русской земли. В это тяжелое время он был добрым пастырем для православных христиан, он не оставлял своих овец, но утешал, кормил и поучал.

Он всегда нам говорил, что не надо бояться смерти, если потребуется умереть за нашу Православную веру. Его трудам не было границ, и он служил образцом христианской жизни. Он полностью отдал себя на служение Богу и народу. Когда Архиепископ освободился из лагерей, он не пошел на приходы официальной Церкви, но избрал катакомбы и жил в них со своим народом до самой кончины". Архиепископ Антоний не признал Советской Московской Патриархии. Он отлучал своих монахинь на шесть месяцев, если узнавал, что те ходили в храм Московской Патриархии. Во время его кончины 14 иеромонахов и несколько очень больших приходов были под его омофором. Но он не быстро рукополагал людей. Однажды к нему приехал Лазарь (Журбенко), нынешний архиепископ и глава Свободной Российской Православной Церкви. Митрополит Е. пишет: "Он трижды домогался, чтобы встретиться с ним и принять от него иеромонашество. Но Владыка Антоний трижды отказал ему. Тогда он поехал к Владыке Серафиму (Поздееву), который его принял, угостил и отправил ни с чем. Тогда Лазарь, зная все неправды об-новленчества (Советской Московской Патриархии), поехал в город Иркутск, где и получил иеромонашество от епископа Вениамина. После этого он служил некоторое время в Патриархии, а затем скрылся. Когда КГБ заста-вало его вместе с народом, он выходил и показывал документы, после чего КГБ говорило: "это наш человек". Но когда КГБ заставало наших людей и священников, то их сажали в тюрьмы и лагеря."

Архиепископ Антоний почил во Господе в 1976 году. (Источники: Митрополит Е., Игумен Е., Священник В., Чтец Григорий Мухортое)

Участь суздальских страдальцев мог в любой день и час разделить верховный святитель российских староверов – архиепископ Антоний. Только милость Божья спасала его от тюрьмы. Хранимый провидением, Антоний много лет руководил Церковью.

Андрей Илларионович Шутов – будущий архиепископ – родился в подмосковном селе Настасьино в бедной крестьянской семье, принадлежавшей к Синодальной Церкви.

Его родители были простыми людьми и не вели ни летописей, ни родословий. Поэтому нам неизвестен точный год рождения архиерея. По одним данным, он родился в 1800 году. По другим – и это представляется наиболее вероятным – в 1812 году.

В десять лет Андрея, обученного грамоте, родители отдали на работу в контору ткацкой фабрики, находившейся в Настасьино. Через три года Андрей был отправлен в Москву учиться рисованию. Проучившись два года, юноша вернулся на фабрику и работал, рисуя узоры для тканей.

В 1827 году умер отец Андрея. А через год молодой человек женился по принуждению матери. Но в 1833 году Шутов, оставив мать Анастасию и жену Ирину, тайно ушел к беспоповцам‑федосеевцам, в Покровский монастырь.

Эта обитель была расположена в Стародубье, около посада Злынка . Здесь Андрей был вновь крещен по учению Федосеевского согласия. Он хотел принять иночество и навсегда остаться в монастыре, но из‑за строгости тогдашних законов это было невозможно.

Шутов перебрался в Москву и поступил на службу в контору ткацкой фабрики купца Гучкова, попечителя Преображенского кладбища.

В конторе Шутов дослужился до должности старшего приказчика, а затем служил казначеем на Преображенском кладбище. Здесь жила его супруга Ирина, также перешедшая в старообрядчество. Здесь же она и скончалась в 1847 году.

Несколько раз Андрей Илларионович пытался оставить Москву и казначейскую должность ради уединенной жизни в удаленном монастыре. Но каждый раз беспоповцы уговаривали его возвратиться на Преображенское кладбище. Лишь в 1849 году он наконец‑то смог оставить городскую суету и уехать в Покровскую обитель, где принял постриг и был наречен Антонием.

В 1850 году Антоний перебрался в старообрядческий Войновский монастырь в Пруссии. Через год – в скит близ села Климоуцы в Австрии. В этом селе, находящемся в двух верстах от Белой Криницы, жили федосеевцы.

А в Белокриницком монастыре проживал достопамятный инок Павел, с которым познакомился Антоний. Они часто беседовали о христианском священстве и православных таинствах. Эти разговоры убедили Антония в неверности беспоповского учения. И он пожелал присоединиться к Церкви.

Жители Климоуцев, узнав об этом, напали на Антония, сняли с него одежду и обувь, всячески укоряя, что он оставляет их веру. Чернеца в одной рубашке заперли в келье и продержали под стражей не менее пяти недель.

Несмотря на это, Антоний сумел покинуть Климоуцы и уехать в Белокриницкий монастырь. В феврале 1852 года он присоединился к Церкви, был вновь пострижен и благословлен печь хлебы для братии.

Через год – 3 февраля 1853 года – митрополит Кирилл рукоположил инока в святительский сан. Антоний стал архиепископом Владимирским.

Опасаясь попасть в руки полиции, архиерей вернулся на родину. Все российские старообрядческие священнослужители признали его верховным пастырем.

Неустанные труды святителя на благо Церкви скоро привлекли внимание царского правительства. Архиерей был объявлен в розыск. За его поимку было обещано огромное вознаграждение – 12 000 рублей. Поэтому явилось множество сыщиков, которые оставили все свои занятия и заботились только о том, как бы изловить Антония.

Архиерею приходилось скрываться в деревнях, одеваться в крестьянскую одежду, ночевать на сеновалах и чердаках. Многажды на него устраивались облавы, его окружали полицейские, сыщики и казаки. Но чудом он всегда избегал поимки. Для этого требовалась большая изобретательность.

Например, святитель поступал так: намачивал платок в водке и клал в карман. Когда на него нападали сыщики, он вынимал платок и натирал им лицо. Сыщики, ощущая от него сильный запах водки, начинали сомневаться, что он тот, кого они ловят. И Антоний, притворяясь пьяным, уходил от них.

Постоянно скрываясь, архиепископ совершал рукоположения священнослужителей и постриги иноков, освящал походные церкви и тайные домовые храмы. Только в первые годы своего святительства он рукоположил 54 иерея.

В 1863 году церковный Собор избрал Антония архиепископом Московским и всея Руси.

Святитель постоянно приобретал душеполезные книги и снабжал ими епископов, ревностных священников и благочестивых мирян. Множество рукописей и изданий он подарил монастырям. Но Антоний жертвовал не только книги. Многие храмы он украсил иконами.

Духовным лицам, оказавшимся в темнице или ссылке, архиепископ посылал милостыню и через надежных ходатаев хлопотал перед властями об их освобождении. Сирот, оставшихся без средств после умиравших священников, Антоний пристраивал к хорошим местам для пропитания. Он помогал поповским вдовам и состарившимся или отставленным от службы священнослужителям.

Живя в постоянных заботах о Церкви и в ежедневном ожидании поимки, архиерей неукоснительно соблюдал иноческие обеты: каждый день усиленно молился, а постился так строго, что воздерживался не только от хмельного, но и от простого питья теплой воды. Даже в немощи святитель не оставлял богослужения. Отслужив кряду около ста литургий, в ночь со 2 на 3 ноября 1881 года Антоний почувствовал боли в сердце, от которых страдал и прежде.

Поняв, что смерть близка, архиепископ стал давать окончательные приказания по всем текущим делам.

Келейник сказал ему:

– Что же вы, владыко, о всем так окончательно приказываете? Авось Господь исправит ваше здоровье, и тогда вы сами конец сих дел усмотрите.

Но архиерей ответил:

– Нет, не смею я теперь Бога просить о сем. Когда я сильно болел, то просил у Бога здоровья на два года. И Он по Своей милости даровал мне пять. А потому я должен быть этим доволен.

Проболев несколько дней, святитель мирно скончался 8 ноября 1881 года в своем скромном жилище в Москве. И был погребен 10 ноября на Рогожском кладбище при огромном стечении народа.

Настасьино – деревня в Коломенском районе Московской области.

Злынка – ныне город в Брянской области.

Войновский монастырь – ныне новообрядческая обитель в Польше.

Архиепископ Антоний (Михайловский) родился в 1889 г. в селе Семёновка Карачевского уезда Орловской губернии. В 1923 г. рукоположен во иерея и служил в селе Фошня Брянской области, в 1934 г. овдовел. В 1935 г. пострижен в монашество оптинским старцем Исаакием, вскоре арестован, а в ссылке осужден в отправлен в лагерь. Окончательно освободился в 1946 г. По словам самого Антония, был хиротонисан во епископа в ссылке Вассианом (Пятницким), Ювеналием (Машковским) и Агафангелом (Садковским). Вскоре после освобождения проживал в Брянске, а затем в Балашове Саратовской области, где в 1950 г. был вновь арестован. Приговорён к 25 годам лишения свободы, срок заключения отбывал в Потьминских лагерях в Мордовии. Умер 13 апреля 1976 г. в пгт Буча Киевской области. 14 клириков, находившихся под его омофором, присоединились к РПЦЗ.

Ниже приведенное письмо катакомбного архиепископа Антония (Михайловского-Голынского) хранилось у его священника иерея Валентина, и было переписано примерно в 1979 г. одной из катакомбных монахинь.

Архиепископ Антоний Михайловский

ПИСЬМО К СЕРГИАНСКОМУ СВЯЩЕННИКУ

Христос Воскресе!

Возлюбленный во Христе Отче Андрониче! Часто припоминается та неожиданная встреча и беседа, но не без воли Божией она состоявшаяся, при которой обнаружилось с вами единомыслие, а с иными полное несогласие, ради их горького как полынь инагомыслия.

Однако из вашего с нами единого понимания жизни Церкви практические выводы для себя делаем мы различные, это скорбно. Впрочем, вы не оправдываете себя, вы понимаете истинность пути не приклонивших колен пред новым Ваалом во главе с местоблюстителем Святейшего Всероссийского патриаршего престола митропол. Петром Крутицким, вы понимаете жалкую и гибельную роль, сыгранную бывшим митрополитом Сергием, променявшим духовное первородство на чечевичную похлебку. О! если бы только за чечевичную похлебку! Митрополит Петр назвал дело своего заместителя, делом Иуды. И митрополит Иосиф именует Сергия убийцею Церкви. Ибо этот Сергий в 1927 году потряс весь мир своей декларацией, в которой заявил, что отныне возглавляемая им церковь, сливает свои цели и задачи воедино с безбожным и богоборческим государством, становясь послушным орудием в руках антихристианских властителей: ваши радости – наши радости, ваши горести – наши горести, – так заявил он от имени Церкви несчастный Сергий, обращаясь к властвующему богоборству. Так было совершено предательство по отношению Церкви Христовой. Так было положено начало малодушному приспособленчеству, в сетях которого, несмотря на ваше личное несогласие, оказались и Вы дорогой Отче.

Вы конечно, прекрасно понимаете всю вопиющую ложность, недопустимость приспособленчества Церкви к целям безбожия. Вы конечно понимаете и всю ложность вашего личного положения, но не знаете что делать? Надо бы вам порвать, прекратить отношения – уйти, но куда? И главное что за это будет? И вот поэтому вам скорбя, воздыхая, по прежнему очевидно, нужно петь многая лета тем, которые ставят официальной целью не только задушить веру в Бога, но чтобы даже и самое Имя Божие не было произносимо на земле (об этом писал Ефрем Сирин). Ведь вы мне говорите: я все это понимаю, я душею не с ними, я с вами! Я старый, немощный, больной… Опять тюрьма, лагерь, куда мне деваться и идти, что мне делать? – так, чуть не плача, вы говорите. Но дорогой отче! Вас ли пугать, где и какой истинный путь, вы ли не знаете как быть и что делать? О! дорогой и возлюбленный, вслушайтесь в дивную песнь, поемую в Церкви Христовой со времен Апостольских: «в путь узкий хождшии прискорбный, вси в житии крест яко ярем вземшии, и Мне последовавши верою, приидите насладитеся, ихже уготовах вам почестей, и венцев небесных» (Благословен еси, Господи). Впрочем отрадно то, что вы по крайней мере, не обинуясь свидетельствовали истину и свидетельствуете пред многими, спаси вас Господи и укрепи, мужайтеся да крепится сердце ваше.

А если бы пожелали найти прямое святоотеческое руководство для наших дней, то об этом говорится у многих св. Отцов, в частности св. Василия Великого и Григория Богослова. Но особенно ярко, ясно и отчетливо у св. Великого исповедника веры православной преп. Феодора Студитского, в его многочисленных письмах к собратиям монахам и вообще к современникам. Преподобный и Богоносный отец наш Федор Студит это огромная гранитная скала Богодарованная Церкви, о которую как волны морские разбились могущественные византийские императоры еретики, императоры гонители православия, разбились епископы угодничавшие перед тиранами еретиками – епископы приспособленники к ереси прелюбодейной и иконоборческой, разбились они со всем окружавшим множеством приспособленцев, священников, монахов и мирян. Но разве приспособленчество наших дней может идти в сравнение с приспособленчеством времен Федора Студита? Там было малодушие и уступка хотя и гонителям православия не отрекавшимся от Бога и Христа. Приспособленчество же наших дней – это приспособленчество к духовным варварам, которые богоотступнической толпой предпочтену Христу. Распни, распни Его. А тем более, что можно сказать в защиту и оправдание соглашательства князей их церкви в лице митроп. Сергия, его последователей и приемников. Ведь это соглашательство и сотрудничество с явными и лютейшими врагами веры и Церкви, с несомненными предтечами имеющего прийти вскоре. Яко близ есть, при дверех (Матф. 24,33). Такое приспособленчество к ереси из ересей, такое соглашательство на ересь антихристову, последнюю по времени и самую страшную из всех ересей, ныне является предательством Церкви Христовой, и тайным богоотступничеством. Когда дело идет об явном нечестии , – говорит великий вселенский учитель церкви св. Григорий Богослов, – тогда должно идти на огонь и меч, не смотря на требование времени и властителей и вообще на все, нежели приобщится лукавого кваса и прикасаться к зараженным. Всего страшнее боятся чего-либо более нежели Бога, и по сей боязни служителю истины стать предателем веры и истины. Давайте же отче вдумаемся и примем с верою эти слова великого во Святителях Григория Богослова. Когда дело, говорит он, идет об явном нечестии, О! какое, какое нечестие может быть более явным и несомненным, как антихристово нечестие; тогда должно скорее идти на огонь и меч, не смотреть на требование времени и безбожных, сознательно богоборческих властителей, нежели приобщится лукавого кваса в духе приспособленчества и угодничества, и прилагаться к зараженным.

Согласен с разумением св. Отцов многочисленный сонм непоколебимых Иерархов, во главе с твердейшим местоблюстителем Святейшего Всероссийского патриаршего престола митрополитом Петром и подобным ему в мужестве, Кириллом, Иосифом, Агафангелом, а ранее Владимиром, Вениамином и самим патриархом Тихоном и прочими, исповеднически и мученически ушедшими в вечность: во блаженном успении вечный покой (вечная память). Но с точки зрения приспособленчества к ереси из ересей, путь мужественного исповедничества есть безумие, или, во всяком случае, в нем нет, дескать, практического смысла. Поэтому начало, вождь приспособленчества, заместитель местоблюстителя Петра, бывший митрополит Сергий, глумясь над непоколебимой твердостью Петра местоблюстителя, желая к тому же оправдать свое действие практического разума, воскликнул: «Ну и что умного сделал Петр?» А умно сделал Петр, точно исполнив свой долг до конца. Он предпочел скорее идти на огонь и меч, как сказал св. Григорий Богослов, чем идя на сделку с совестью, уступить требованиям времени и властителей. Поистине путь исповедничества и мученичества, как слово крестное погибающим убо юродство есть, а спасаемым нам сила Божия есть . С точки зрения Сергия митрополит Петр поступил безумно, отвергая всякий сговор с богоборствующими в духе антихриста властителями, и поступил бы умно, если бы последовал его, Сергия, примеру. Но на все уговоры и соблазны со стороны мира сего, непоколебимый Петр отвечал решительно – нет! Ну и сгниешь на ссылке – воскликнул Сергий при последней встрече с митрополитом Петром. Сгнию, да со Христом, а не с тобой Иудой предателем! – ответил мужественный исповедник. Да воистину всего страшнее, как сказал Григорий Богослов, боятся чего-либо более нежели Бога, и по сей боязни служителю истины стать предателем веры и истины. И это бедствие случилось с митрополитом Сергием.

Сговор Сергия с врагами веры, дал им официальную возможность превратить Церковь Божию, в свое послушание, в ловкий инструмент тиранствующего богоотступничества и богоборства. Это дало им возможность взять в свои руки руководство внешне-существующей церкви, наводнив ее иерархией в лице архипастырей – служителями безбожия и богоотступничества. Это дало врагам церкви Христовой иметь рога агничии, а говорить как дракон (Откр. 13,11). Такова цена соглашательства с безбожием и приспособленчеством к ереси антихристовой. Только внешне ныне существующая церковь есть как-бы Церковь Христова, но внутренно тайно в ней восседает противник Христов. Сбылось то, что предрекал св. Феофан Затворник говоря, – что скоро настанет время, когда в храмах будут по-прежнему петь и служить, а православия там не будет…

Здесь не надо искать уклонения в ту или другую догматическую ересь – нет, здесь ересь совсем иная, это ересь антихристова. Что пользы тому, кто успокаивает себя словами: я не такой! Допустим – ты не такой; ты не скажешь, как сказал в малом кругу на званном обеде один из ваших, так называемых, епископов, в присутствии второго такого же епископа, когда один из мирян в беседе за столом несколько раз сослался на авторитет св. Апостола Павла; то этот епископ оборвал его словами: мы этим Павлам не верим; не сказал он – я не верю, а мы не верим; и сказал он на этот раз глубокую правду о себе и подобных ему. Они пришли в церковь, одели рясы, панагии, омофоры, епитрахили, не во имя веры, а во имя борьбы с верой. Он же, тот епископ, в личной беседе с одним верующим удивленно спросил: неужели ты веруешь в Бога? Хорошо, что у тебя нет детей, а то ты бы и их научил верить. А сколько можно бы привести не таких, а еще более потрясающих примеров. Так один из молодых священников в присутствии верующих кощунственно сел на книгу св. Евангелия, и когда возмущенные верующие пригрозили ему, что будут жаловаться епископу, то он заявил – ваша песенка спета! Мы вас не боимся. Это в буквальном самом точном смысле слова; волцы – хищницы, но одетые в одежды агничия (овчия). Это сознательные враги Христовы, губители веры и церкви, но одетые пастырями и называются отцами. Это слуги и служители веры антихристовой, прикрывающиеся именем служителей Христовых. Это волцы тяжкие (лютые) не щадящие стада, однако ты о себе уверяешь, что я не такой. Это верно, но ведь ты соединяешься с такими? Ты под их началом? Ты имеешь с ними не только молитвенное, но и каноническое общение, ты – их, а они – твои. Ты признаешь их епископами и священниками, ты о таковых молишься во всеуслышание, как о преосвященных и высокопреосвященных и даже выше, ты величаешь их святыми, владыками, преподобными отцами и прочее… а они смеются украдкой над тобою, потому что ты им нужен, чтобы иметь им рога подобные агнчим. Ты им очень нужен, для обмана внутри и во вне. Ты это знаешь и молчишь, а если не молчишь, то делаешь еще хуже, ты говоришь этим лютым волкам: Христос посреди нас! или же отвечая на эти слова, кощунственно ими произносимые, ты прибавляешь: есть и будет! Кто-же кого при этом обманывает: ты или диавол тебя? Своды адовы потрясаются от хохота его владетеля! Хотя и думаешь, что ты перехитрил и обманул диавола, но в этом то обмане ты-то и обманут диаволом, ибо ты служителей его принимаешь за служителей Божиих, и не только это, но и главное, малых сих сознательно вводишь в гибельное заблуждение, научая их принимать ложных за истинных. Таковы бо, – говорит Апостол Павел, - лжеапостолы, делатели льстивые, лукавые, коварные, преобразующиеся во Апостолы Христовы, и не дивно сам Сатана преобразуется в ангела света, невелие убо аще и служители его преобразуются в служителей правды (Кор.2 11. 13-15). Тебе бы надлежало иметь похвальную от Господа премудрость и мужество ангела Церкви Ефесской: вем твоя дела и труд твой и терпение твое, и как ты не можеш носити злых… еси глаголющих быти апостолами, а они не таковы и обрел их ложных (Откр. 2. 2). А ты ведь не только сносишь их, но обращаешься с ними в молитве, в совершаемых ими таинствах, впрочем, какие у них молитвы и таинства, если они веруют в безбожие и служат грядущему во имя свое антихристу (Иоанн 5. 43). Враг веры злодействует, когда притворяется верующим, ибо втайне он люто ненавидит даже голос утверждающий истину веры, а ты с ними, ты покрываешь их злодейство, пусть бы они злодействовали со вне, а ты им даешь возможность разрушать дело веры изнутри, зачем же ты им помогаешь? Какое бо причастие – восклицает апостол Павел, – правде к беззаконию, или какое общение свету ко тьме, кое же согласие Христа с велиаром, или какая часть (соучастие) верну с неверными , – разве все это тебе не ясно? Конечно ясно, ты знаешь и тот закон церкви Христовой согласно которому помолившийся с еретиком, хотя бы единожды, уже считается и сам еретик.

Дело здесь отнюдь не в достатке знания, а лишь в недостатке мужества и решимости. Однако у верующего, желающего быть верным Христу, один выход, это уход тропой и светильником, и этой решимости да послужит слово Божественное: «темже изыдите из среды их и отлучитеся, глаголет Господь, и нечистоте не прикасайтеся, и Аз прииму вы» (Кор.2. 6,17). Все сие говорится нами вообще к вам лично отче, ибо вы и знаете и вполне согласны.

Помните в прошлый раз наша с вами беседа оборвалась на словах преподобного Варсонофия Великого, которых мы тогда не смогли указать точно по книге, вот эти слова: «Аще бы бых Еллин (т.е. не христианин, а язычник) ему же вручена есть власть, и он противник веры (христианской) и делал бы нечто (коварное замышляя против веры), то ничтоже ино могли бы мы сотворити, разве затворити церкви, дондеже отверзены бы были от Христианских царей» (ответ 848, 850, 531). Вот это уже прямой святоотеческий ответ на ваш вопрос: что делать при сложившихся ныне в жизни церкви обстоятельствах. Существенная разница лишь в том, что ныне власть оказалась в руках не язычников, а таких богоотступников, которые действуют в духе и целях антихриста. И если 1500 лет назад в условиях языческого злоумышления против Церкви было дано в Духе Святе такое решение, то тем более ныне, когда действует коллективный антихрист, ни о каком приспособленчестве к духу антихриста, ни о каком соглашательстве с ним и с его богоборными целями не может быть и речи. Для верующего Христианина книга ответов преподобного Варсонофия Великого – книга особая, и он прямо удостоверяет (в ответе 1-м), что в ней все написано Духом Святым. Впрочем, и сама она, книга свидетельствует о том же «Имея уши да слышит, что Дух говорит Церквам».

Однако, как грустно отче слышать слова малодушного приспособленчества (к Духу антихриста), произносимые в защиту церкви лукавнующих. Обманывая себя и других они говорят, что ценою сделки с христианской совестью, ценою их сотрудничества с врагами Христовыми, они якобы сохранят Церковь. Но Церковь Христова не тогда сохраняется когда кирпичи и камни, а когда сохраняется дух веры в теле человека, а не в кирпичах. Впрочем не могут они похвалятся сохранением и стен церковных, ибо их почти уже нет, все разрушены. Во времена сии, но по качеству несомненно последние, нет иного, возлюбленный отче во Христе, для Церкви пути, как путь исповедничества, и последние дни истинствующей Церкви Христовой на земли будут подобны первым дням, конец ея будет подобен началу, так замкнется круг истории Церкви на земле, где оба конца в завершении сойдутся в подобии, так предвозвестило Божественное откровение свыше. Господь Иисус Христос основал Церковь на камне, на каком? – мужественного исповедничества. Обращаясь к вере он сказал: Ты (Петр) камень, и на сем камне Я создам Церковь Мою и врата адовы не одолеют ея. (Матф. 16, 18). Здесь нужно понять: не указал Он на здание церковное кирпичное, а указал на самого Петра, сказал, что Ты Петр – камень, это значит вера каменная, никакие муки Его не победили, а вера его приобрела царство. На камне, друже, на камне, а не на песке, или липкой глине малодушного приспособленчества к воинствующему богоборчеству и угодливого соглашательства с ним, которые в наших условиях равны богоотступничеству дела веры Божией.

Преподобный Феодор Студит многократно собратиям своим монахам говорил, что на монахах, как на отрекшихся ради Христа от мира, от плотоугодия, и даже самой временной жизни, лежит пред Богом и людьми прямая обязанность защищать истину веры не взирая не на какие личные последствия.

Не бойся малое стадо (Лук. 12, 32) Не бойся ничего же яже имаши пострадати. Будь верен до смерти, и дам тебе венец жизни (Откр. 2. 10), тем более, что в откровении Божием о временах сих сказано: поступающих нечестиво против завета противник Христов привлечет к себе лестью, но люди чтущие своего Бога усилятся и будут действовать (Дан. 11,32).

Аминь.

Ниже размещено выступление владыки Антония на епархиальном собрании в Лондоне 12 июня 1993 года. Текст приводится по изданию: "Континент", 1994. №82.

ИЕРАРХИЧЕСКИЕ СТРУКТУРЫ ЦЕРКВИ

Когда мы говорим о Церкви, мы можем подходить к ней с двух сторон. Катехизис сообщает нам, что Церковь есть общество людей, объединенных одной иерархией, одним вероучением, одним богослужением и т.д. Однако это слишком внешний подход. С таким же успехом можно говорить людям: если вы хотите найти такой-то храм, то вот вам описание его, вот как он выглядит. Но Церковь узнается изнутри, и «внутреннее» Церкви невозможно определить ни одним из этих понятий — ни одним словом, ни всеми вместе, потому что Церковь — это живой организм, тело. В XIX веке Самарин определял Церковь как «организм любви». Тело это — одновременно и человеческое, и божественное. Это сообщество людей, которые связаны с Богом не только верой, не только надеждой, или устремлением, или обетованием, но гораздо более органично. Это место, где Бог и Его творение уже встретились, уже заодно. Это само таинство встречи. Это путь, по которому человек может войти в это соотношение.

Церковь человечна в двух различных аспектах: в нас, пребывающих, так сказать, в становлении, и — во Христе, Который есть откровение Человека, такого человека, каким мы — каждый из нас в отдельности — призваны стать. Церковь также есть храм Святого Духа. И мы —каждый в отдельности, индивидуально — тоже призваны быть местопребыванием Духа. И поэтому как Церковь в целом — все ее члены,— так и каждый ее член являются вместилищем Святого Духа. Вместилищем в том смысле, что мы не можем обладать Духом, однако Он дает Себя нам так, что мы оказываемся охвачены Его присутствием, опять же в большей или меньшей степени в соответствии с нашей открытостью Ему и нашей верностью Христу, то есть верностью тому, к чему мы призваны: быть совершенным образом совершенного, полного, действительного Человека. И во Христе и в Духе мы — «чада Божии», дети Бога.

Мы часто думаем о себе в терминах приемных детей. Христос есть Единородный Сын, а мы, так сказать, Его братья и сестры. Так Он нас называет — Своими друзьями. Но мы пребываем на этом уровне только потому, что не достигли в меру возраста Христова. Наше призвание — расти в подобие Христа, чтобы в каждом из нас и во всех вместе можно было увидеть то, о чем говорит, как о нашем призвании, св. Ириней: во Христе силою Духа Святого мы призваны стать не только приемными детьми Бога, но все вместе стать Единородным Сыном Божиим. И то, что к нам может быть обращен такой призыв — всем вместе быть единственным Сыном Божиим,— показывает, насколько полным должно быть наше единство, как оно должно быть совершенно.

Это очень важно. И поэтому, говоря о структурах, мы должны помнить, что вот это и есть сущность, подлинная реальность Церкви, а все остальное только служит этой цели, ее достижению. Безусловно, как я уже сказал, мы только находимся на пути к этой полноте. Но вместе с тем Церковь уже — изначально — есть эта полнота. Как говорил о.Георгий Флоровский, мы одновременно in via — в пути и in patria — на родине, дома. Мы уже дети Царства. Царство уже пришло в мир. Мы все его граждане. И в то же время мы граждане, которые должны — каждый из нас — еще вырасти в полную меру Христа, то есть должны стяжать то, что Павел называет «умом Христовым». Мы должны настолько исполниться Духа, чтобы каждое наше слово, каждая мысль, каждое движение нашего внутреннего «я» — и даже самого нашего тела — было исполнено Духа. Как говорил старец Силуан Афонский, благодать Божия, достигающая нас в духе, постепенно охватывает нашу душу и в конце концов наполняет и тело, так что тело, душа и дух становятся одной духовной реальностью, единой со Христом, и мы таким образом становимся — не только зачаточно, не только в перспективе развития — действительно членами одного Тела.

Когда мы думаем о том, как связаны составные части этого Тела (апостол Павел говорит о глазе, голове, ноге и т.д.), мы должны сознавать, что наше призвание — призвание Церкви — быть иконой, образом Святой Троицы. Единственной подлинной «структурой», единственным реальным путем, на котором Церковь будет строиться в соответствии со своим призванием, является отображение ею во всем своем бытии тех отношений, которые существуют внутри Святой Троицы: отношений любви, отношений свободы, отношений святости и т.д. В Троице мы различаем то, что греческие отцы называют «монархией Отца», то есть единоначалием Отца. Он есть источник, «сердце» Божества. Но и Дух, и Сын равны Ему: они — не производные, не вторичные боги, но суть то же, что и Он.

И мы должны спросить себя: что это значит? Как мы на земле можем быть образом, иконой этой реальности? Для нас вершина, предельная точка — это Господь Иисус Христос. Господь Иисус Христос — наш Господь, наш Бог, наш Спаситель и в Нем начало всех структур — тех структур, пронизанных присутствием Духа Святого, которые в Духе и во Христе постепенно соделывают нас — сначала несовершенным, но — образом Святой Троицы. Когда я говорю «образом», я не имею в виду некую неподвижную структуру, но нечто динамичное и мощное, динамично-живое, как Сама Троица. Некоторые отцы Церкви говорят о Троице в терминах перихорезы — кругового движения хоровода, в котором три Божественные Лица в одномоментности вечности занимают места друг друга. Они являются один для другого тем, чем каждый является для всех — все время, в каждый момент. И это то, к чему мы призваны.

У меня нет времени развить эту мысль. Но если это так, тогда в жизни Церкви есть два аспекта. Во-первых — это по необходимости структуры, потому что мы несовершенны, мы только еще на пути, мы нуждаемся в водительстве, и как река, текущая к морю, мы нуждаемся в берегах,— иначе мы превратимся в болото. Во-вторых — это живая вода, которую Христос дал самарянке,— вода, бегущая в этих берегах. В нас есть нечто, что свершено, и нечто, что несовершенно. Если развить сравнение с иконой, можно сказать, что не только каждый из нас в отдельности, но и Церковь в целом, подобна иконе, которая была написана совершенно, но затем испорчена, искажена человеческой небрежностью, ненавистью, различными обстоятельствами, всем злом мира, так что для постороннего взгляда человека, чуждого Церкви, некоторые ее части до сих пор выражают эту совершенную красоту, тогда как другие являют следы порчи. И наша личная задача, призвание в своей собственной жизни и в жизни общины, к которой мы принадлежим, — это может быть приход, евхаристическая община, епархия, Церковь поместная или вселенская — состоит в том, чтобы восстановить эту икону в совершенной красоте — в той красоте, которая в ней уже присутствует.

Можно сказать иначе. Святой Ефрем Сирин говорит, что когда Бог творит человека, Он вкладывает в его сердце, в сердцевину его существа полноту Царства или, если угодно, совершенный образ Бога. И цель жизни в том, чтобы пробиваться, все глубже и глубже, к этой центральной точке — чтобы выявить то, что заложено в глубине. Поэтому, когда мы говорим о структурах Церкви, мы должны помнить, что в Церкви есть нечто, что не может быть структурировано, не может быть организовано, не может быть ограничено правилами и уставами. Это — действие Духа Святого в каждом из нас и внутри отдельной общины, а также и вселенского церковного сообщества. И это очень важно, потому что Святой Дух говорит нам и с нами, с каждым и со всеми вместе, или воздыханиями неизреченными, или же с ясностью трубного гласа, призывающего нас на борьбу. Но, с другой стороны, в нас есть несовершенство и хрупкость, и поэтому должны быть и структуры, подобные лесам строящегося здания или берегам реки, или палке, на которую опирается хромой, чтобы не упасть.

Однако настоящим искушением для Церкви, как и всякой человеческой организации, являются структуры, построенные согласно мирским принципам: принципу иерархии и власти. Иерархии как подчинения, как порабощения, как унижения; иерархии, оттесняющей чужих и ненужных. Нередко в наших общинах (на практике — в очень многих православных общинах; богословски же — в Риме) миряне оказываются не нужны, неуместны. Это — стадо, которое нужно пасти; у него нет никаких прав, кроме послушания, кроме того, чтобы быть ведомым к цели, которую, как предполагается, знает духовенство.

В своей крайней форме это проявляется в представлении, что вся полнота власти сосредоточена в руках папства, так что Церковь воспринимается как пирамида, на вершине которой — папа. Это богохульство и ересь — ересь против природы Церкви. Богохульство же потому, что на том возвышенном месте, которое присвоил себе папа, никто, кроме Господа Иисуса Христа, не имеет права стоять. Поэтому вопрос здесь не в том, хорошо ли будет управляться Церковь, но это хула против Христа и самой природы Церкви. Вместе с тем, исключая эти две крайности,— под чем я разумею властные структуры и подчинение, которое они предполагают,— мы все-таки должны задать себе вопрос о том, какими должны быть структуры Церкви. Структура, о которой мы говорим, есть та, которую Христос определил словами: «Кто из вас хочет быть первым, да будет слугой всем». Смысл иерархии — в служении. Чем выше служитель по своему сану, по своему званию, тем ниже он должен быть в отношении своего служения. Он должен совершать наиболее низкое и смиренное служение, а не наиболее, высокое.

Для тех, кто знает французский язык, я приведу пример. Однажды во Франции журналист задал мне вопрос: почему христиане так высокомерны, что употребляют такие титулы, как «Ваша Эминенция» — «Ваше Преосвященство»? Это относилось ко мне персонально. И я ответил: А почему нет? Это знак нашего предельного смирения. Есть горы, есть холмы, а есть просто бугры (по-французски une eminence — небольшая возвышенность, бугорок. — Прим. пер .). И я думаю, что с богословской точки зрения это был правильный ответ. Это именно то, чем должны быть патриарх, митрополит, архиепископ, епископ, духовенство и т.п.: оконечностью перевернутой пирамиды, когда они находятся снизу и пирамида стоит на одной точке, обозначающей высшего иерарха — самого низшего служителя. Вот это мы должны снова осознать.

Но мы сможем это осознать только тогда, когда восстановим понимание Церкви как тела и сообщества с множеством функций, а не множеством групп, соединенных так, что одни стоят на головах у других. В данном случае я имею в виду то, что мы должны восстановить понимание роли и достоинства мирян. У нас был недавно епархиальный съезд на тему царственного священства. Царственное священство забыто. Если оно не забыто в богословских учебниках, оно забыто на практике, в жизни. Я настаиваю на этом, потому что хотел бы, чтобы вы поняли и приняли мою точку зрения — для меня очень важную, очень мне близкую.

Становясь служителями Церкви — священниками, мы не перестаем быть членами Тела Христова, «лаоса» — народа Божия. Однажды на конференции, куда клирики не допускались, а меня пустили, потому что я должен был выступать, меня представили словами: «Здесь присутствует митрополит Антоний, который является мирянином в духовном сане». И это совершенно верно. В некотором смысле «лаос» включает в себя также и клириков, но с другими функциями. Мы должны восстановить это понятие о святости и достоинстве мирян. Если же мы этого не сделаем, мы не сможем говорить о структуре Церкви, как об образе Троицы. Мы не можем сказать, что в Троице — и сейчас я скажу нечто почти кощунственное — существует «хозяин» и подчиненные ему рабы. Бог Отец — это не «начальник» в Троице, рядом с которым есть еще два меньших начальника.

Действительно, отцы говорят, лто Бог творит мир двумя руками, которые суть Сын и Дух, и в этом контексте такое сравнение уместно. Но по существу Три Лица Троицы совершенно равны друг Другу, и так же существует полное равенство всех членов Церкви. По-иному быть не может. Конечно, существует иерархическая структура, в которой тот, кто выполняет наибольшее служение, кто является слугой для других, есть наибольший в очах Бога. В этом все дело. Но это менее всего заметно в нашей литургической практике, потому что наша Евхаристическая литургия во многом переняла формы византийского императорского двора, придворного ритуала. И поэтому не так уж трудно епископу чувствовать себя «центром», главой общины, окруженным служителями меньших рангов, за которыми, в отдалении, стоит и народ. Но это неверно.

Литургия совершается всей общиной, а не только священнослужителями. Вот почему я неоднократно говорил, что тот, кто не присутствовал с самого начала службы, не может подходить и причащаться — если, конечно, не существует серьезных, уважительных причин. Ибо иначе он не участвует в совершении литургии. Если кто-то приходит в середине литургии и хочет причаститься, это значит, что для него литургия — все равно, что ресторан, где повара приготавливают блюда, а ты приходишь, когда тебе надо, и просишь для себя порцию. Это очень важно: мы должны снова понять, что лаос, народ Божий включает клириков. И в этом смысле различные члены рукоположенного священства занимают каждый свое собственное, особое место в созидании Церкви.

С самого начала, с первой главы книги «Бытия» призванием человека было освящение всего творения Божия. Св.Григорий Палама говорит, что человек сотворен принадлежащим двум мирам: миру Божию — духовному миру и миру материи. И не потому — это уже я добавляю,— что он есть высшая точка в процессе эволюции, наиболее совершенная обезьяна, ставшая несовершенным человеком, а затем развившаяся во что-то еще. Человек не был создан из наиболее совершенной обезьяны. Согласно Библии, он был сотворен из праха земного. Бог взял как бы основной материал всего творения, и сделал из этого человека, так что человек участвует во всем, что было сотворено из земной пыли, начиная с малейшего атома и кончая самой большой галактикой, а также во всем остальном, что мы видим в окружающем нас тварном мире с его растениями, животными и т.п.

Это чрезвычайно важно. Если Бог стал человеком во Христе, значит Христос участвует, как и каждый из нас, в материальной пыли, в галактиках, в атомах, в животном мире, во всем, что принадлежит тварному миру. Он воспринял опыт всех творений. Он — один из нас, но в Нем каждая тварь может увидеть себя самое в том предельном состоянии, которое является ее призванием, ее целью. То же самое, когда мы думаем о хлебе и вине Евхаристии. Хлеб и вино остаются хлебом и вином в том смысле, что они не становятся чем-то иным по сравнению с тем, что они есть. И вместе с тем, исполненные силы Духа Святого, они становятся Телом и Кровью Христа,— не переставая быть тем, чем они являются. Таким же образом мы призваны стать сынами Божиими в единородном Сыне — «единородным сыном в единородном Сы-. не»,— не переставая быть уникальными личностями — каждый из нас. Каждый из нас уникален пред Богом, а не только —одна из особей человеческого рода, подобных друг другу. В книге «Откровения» говорится, что в конце времен каждый получит имя, которое знает только он и Бог,— имя, совершенно выражающее сущность каждого, его уникальную связь с Богом.

И поэтому, когда мы говорим об иерархии, мы должны понять, что необходимо восстановить правильный подход к ней: как иерархии служения, иерархии смирения, иерархии, в которой нет места господству, власти. Бог избрал бессилие, когда даровал нам свободу, право ответить Ему «нет». Но Бог во Христе, Бог в Духе приобрел иное качество: не власть, которая принуждает, но авторитет, который может убеждать. Это не одно и то же. Авторитет есть качество человека — и Бога,— способного быть убедительным, но не заставляя нас делать что-либо. И если наша иерархия постепенно придет к пониманию, что ее призвание — обладать авторитетом, а не властью, тогда мы будем ближе к тому, чем Церковь призвана быть: живым телом, «организмом любви» — но не сентиментальности. Ибо Христос говорит о любви словами: «нет большей любви, если кто положит душу свою за ближнего».

Поэтому, говоря о структурах Церкви, нужно сказать: да, они необходимы. Но отношение со стороны людей, находящихся на «командных высотах», должно быть отношением служения. «Я среди вас как слуга», — говорит Христос. И мы — как и Он — призваны быть слугами. Структуры необходимы, потому что мы хрупки, греховны, потому что диавол искушает нас, потому что мы —незрелы. Но эти структуры должны быть подобны Закону Ветхого Завета, который апостол Павел называет «детоводителем», педагогом — тем, кто учит и направляет. Когда мы читаем в начале книги «Бытия», что человеку было дано господство, мы всегда толкуем это в терминах права на управление, на порабощение, на подчинение; права относиться ко всему творению как к подвластному. На самом деле слово «доминирование» в английском и французском происходит от латинского «доминус», которое может означать «владыка», «повелитель», а может значить и «учитель», «наставник», «мастер». Наша задача —быть этими «наставниками», приводящими все творение к полноте единения с Богом, а не доминировать, не господствовать. Но в этом процессе, как я сказал, необходимы и структуры, и формальное, институциональное священство.

Почему вообще священство? Позвольте мне сказать,— и это мое предположение, так что всякий, богословски более сведующий, чем я, может поправить меня, — позвольте мне предположить, что каждое человеческое существо призвано привести в область Бога все, что его окружает: обстоятельства жизни, места, где он живет, существа. Но одного человек не может совершить: он нё может сам себя освятить. Мы не в состоянии актом воли, по своему собственному решению стать тем, чем мы не являемся по причине нашего отступления от своего призвания. И вот почему Христос и Святой Дух входят в мир и действуют, и поручают нам сакраментальное служение, то есть служение священников, назначение которых — приносить Богу элементы этого тварного мира, так чтобы они могли быть изъяты из области греха и введены в область Божию; а Бог затем воспринимает их и освящает силою Святого Духа.

В этом смысл священства. Его административный аспект — это не сущность его, а нечто уже побочное, второстепенное. И поэтому оказывается, что существует «структурированный» народ Божий — лаос, к которому принадлежат и клирики, то есть священство, назначением которого является литургическое служение, совершение священнодействий или, лучше, создание ситуаций, в которых может действовать Бог. Потому что,— если речь идет о литургии,— никто не может совершать литургии и на самом деле она не совершается никем, кроме Самого Христа: Он — единственный Первосвященник всего творения. Мы можем произносить слова, делать жесты, но тот, кто приносит эти дары Богу, есть Христос; и сила, которая претворяет эти дары в Тело и Кровь Христовы, которая преображает воду, взятую из колодца, в воду вечной жизни, есть Дух Святой.

Перевод с английского А. Кырлежева