Основные идеи материалистической философии 18 века.

Одним из мощных направлений философии Просвещения XVIII столетия выступает так называемый французский материализм, который в нашей отечественной литературе получил название метафизического (антидиалектического), механистического. Французский материализм XVIII в. имеет много общего с философией Просвещения, но ему присущи и отличительные черты. Прежде всего его отличает единодушная материалистическая направленность во взглядах на природу. Этот материализм - вершина механицизма в философии, который возникает уже в английской философии XVII века и проходит красной нитью через философию Р. Декарта и Б. Спинозы.

Одним из первых по времени деятелей французского Просвещения был Шарль Монтескье. Уже его “Персидские письма” (1721 г.) и “Рассуждения о причинах величия и падения римлян”(1734 г.) с восторгом читались и перечитывались современниками. Его “Дух законов”(1748 г.) поставил Монтескье в ряд крупнейших политических и юридических умов не только Франции, но и всего мира. В “Рассуждениях” Монтескье идеализирует римский стоицизм. Понятие стоической доблести сочетается у Монтескье с идеалами старинного римского республиканизма, противоположного деспотизму власти императоров. За восхвалением консервативной суровой доблести римских землевладельческих родов проглядывает явное осуждение Монтескье французского абсолютизма, измельчания и развращения нравов французского общества. В “Духе законов” Монтескье развил общее учение о зависимости юридических норм государства и общежития от законов, определяемых типом государственного строя — республиканским, монархическим или деспотическим.

Исходные понятия “Духа законов” отличаются рационализмом и натурализмом. Таково понятие о законах как о необходимых отношениях, вытекающих из природы вещей. Однако в детальной разработке учения о законах общежития Монтескье не связывает себя целиком натуралистическими абстракциями. Его задача юридическая, и решается она на широкой основе сопоставлений политического строя и законодательства Англии и Франции с республиканским и императорским Римом. Монтескье — первый ученый, применивший сравнительный метод при изучении вопросов права и философии права.

Жюльен Офре де Ламетри

Начиная примерно с середины XVIII в. Во Франции появляется плеяда мыслителей-просветителей, многие из которых были также и замечательными представителями философского материализма. Французский материализм XVIII в. — новая историческая ступень в развитии материалистической философии, существенно отличающееся от предшествующих материалистических учений. Французский материализм не просто продолжал традиции, порожденные общественно-историческим развитием Англии, Франции и Нидерландов, он развивал эти традиции дальше, выдвигал новые идеи. Для французских материалистов наряду с механикой, опорой становятся также медицина, биология. Еще более оригинальны этические и общественно-политические взгляды французских материалистов. И в этой области они продолжают дело великих мыслителей Гоббса, Спинозы, Локка. Однако эти учения в значительной мере утрачивают в философии французских материалистов тот абстрактно-натуралистический характер, какой они имели у писателей XVII века.

К материалистическому направлению философии французского Просвещения принадлежат Жюльен Офре де Ламетри (1709-1751), Гольбах (1723-1789), Клод Адриан Гельвеций (1715-1771), Дидро (1713-1784). Хотя их философские взгляды во многом отличались между собой, но в целом в их материализме было много общего.

Материя существует объективно, она связана с движением, указывал Ж. Ламетри. Природа представляет собой совокупность различных форм движения материальных частиц.

Ж. Ламетри пытался показать процесс постепенного перехода от животных к человеку, показать их сходство и различие. В трактате «Человек-машина» Ламетри раскрывает взгляд на человека как своеобразный механизм, машину, подобную часовому механизму. Человека отличает от животных, считал он, только большее количество потребностей и, наконец, большее количество ума.

Согласно Гольбаху (1723-1789) существует движение материальных масс (), а также энергетическое движение; материя существует в пространстве и времени. Надо обратить внимание на то, что материя понимается в чисто механическом плане, то есть как совокупность частиц вещества (атомов). Вместе с тем философы отрицают любую роль Бога в существовании и движении материи.

П.Гольбах в своей работе «Система природы» последовательно развил основные идеи материализма того времени. Он решительно отрицает идеи богословия, выступает против идеализма. В природе, которая сводится к роду атомов, действуют механические законы, имеющие характер необходимости, следовательно, нет ничего случайного. Такая позиция получила название механического детерминизма, поскольку законы движения и само движение отождествляются только с одной его форме — движением механическим.

Основными представителями этой философии выступают Д. Дидро, Ж. Ламетри, К. Гельвеций, П. Гольбах и другие, которые уже пишут свои сочинения на национальном французском языке, что делает их понятными для третьего сословия. Они не только пишут трактаты, но и словари, энциклопедии, памфлеты, политические статьи и др. Во всех этих сочинениях научная мысль облекается в остроумную живую фор­му, к силе доказательства они присоединяют силу нравственного убеж­дения и публицистического гнева.

Оригинальным мыслителем Просвещения был Жан Жак Руссо, деист по своему мировоззрению. Уже в своей первой работе «Способствовало ли возрождение наук и искусств улучшению нравов», обосновывая отрицательный ответ, Руссо впервые в истории общественной мысли уловил противоречивость исторического процесса, а также фиксирует то, что культура противостоит природе. Определенно говоря о расхождении между тем, что сегодня называют научно-техническим прогрессом, и состоянием человеческой нравственности, он фактически ставил перед будущим задачу осмысления сущности прогресса и цены его осуществления.

Другая важная мысль Руссо, которую он развивает в работе «Рассуждение о происхождении и основании неравенства между людьми» связана с понятием отчуждения. Основу отчуждения человека от человека, социального неравенства людей, он видит в частной собственности, выступая ее первым некоммунистическим критиком. В своем главном труде «Об общественном договоре» Руссо развивает идею, согласно которой люди договорились между собой учредить государство для обеспечения общественной безопасности и охраны своей свободы, передав ему часть своих прав. Но государство, согласно Руссо, из института, обеспечивающего безопасность и свободу граждан со временем превратилось в орган подавления и угнетения людей.

До государственного и соответственно гражданского состояния люди жили в «естественном состоянии». Мысль о «естественном состоянии» человека становится общей мыслью всего Просвещения в увязке с идеей английского просветителя Джона Локка о «естественных правах» человека на жизнь, свободу и собственность. Руссо же в отличие от других просветителей не считает право собственности «естественным» правом. Собственность, по Руссо, — это не только не «естественное» отношение, и даже не просто юридическое отношение, оно производственное отношение. И в этом проявился глубокий историзм Руссо, прямо ведущий к историзму Гегеля и Маркса.

Руссо не мыслит справедливости без равенства всех людей и в результате приходит к выводу, что общественный договор позволит преодолеть неравенство через уравнивание собственности. В обществе равных между собой собственников он видит идеал справедливого устройства общества, возможность осуществления идеалов «естественного состояния», какими он считает, как и все французское Просвещение, идеалы Свободы, Равенства и Братства. Руссо полагал, что если государство нарушает общественный договор, то люди в праве его расторгнуть. Данное положение послужило основой политической и практической деятельности якобинцев.

Руссо провозглашает суверенным народ, суверенитет народа неотчуждаем и неделим, законодательная власть должна принадлежать народу. Исполнительная власть лишь представляет народ. Провозглашенные Руссо политико-мировоззренческие положения в наши дни вполне очевидны и весьма привычны. В свое же время они были далеко не очевидными социально-философскими новациями. Руссо, как и Вольтер, проявил себя как мастер практического использования философии.

Особенно большое влияние на идейную жизнь Франции рассматриваемой эпохи оказал Вольтер (Франсуа Мари Аруэ, 1694-1778 гг.). Чрезвычайно одаренный, Вольтер вошел в историю культуры как один из великих писателей Франции, как психолог, философ культуры и философ истории. Могучий полемист, сатирик, памфлетист, публицист, он поднял звание журналиста, литератора, ученого на высоту, еще неизвестную феодальному обществу. В течение всей своей долгой жизни он неутомимо боролся против церкви и клерикализма, против религиозной и всякой иной нетерпимости. Он ненавидел деспотизм и королей, и князей церкви. Уже в молодости Вольтер подвергся преследованиям и вынужден был провести три года в Англии. Вернувшись во Францию, он написал “Письма об Англии”, а в 1738 г. — “Основы философии Ньютона”. После непродолжительного пребывания в Берлине, при дворе прусского короля Фридриха II, Вольтер поселяется в имении на берегу Женевского озера. Здесь, в тишине и уединении, но в непрерывном литературном общении с культурным миром Франции, он остается до конца своей жизни. Здесь им был написан ряд философских произведении, в том числе “Кандид”, “Философский словарь” и др. Незадолго до смерти Вольтер приехал в Париж, где ему была устроена публикой триумфальная встреча. Волнения, вызванные этим триумфом, потрясли философа, и он вскоре умер.

Итоги

Особенности материализма французских мыслителей XVIII в. заключаются в том, что:

1. он был механистическим, то есть все формы движения материи сводились к механической и объяснялись законами механики;
2. он должен был иметь метафизический характер: предметы и явления рассматривались вне их внутренних связей и развития, без учета внутренних противоречий как источника самодвижения, без постижения непрерывности и линейности развития в их органическом единстве;
3. в теории познания французские материалисты были сторонниками сенсуализма: чувство они считали исходным источником познания, но также придают значения труду ума (мышления), подчеркивают их взаимосвязь;
4. большое внимание французские материалисты отдавали критике религии: анализируя особенности религиозной веры, они делали вывод, что религия не ведет человека к настоящим истинам, а вводит в заблуждение;
5. в вопросе о возникновении общества французские материалисты склонялись к натурализму, то есть причину тех или иных общественных явлений искали в природе, окружающей среде и в биологической природе человека.

Таким образом, французские материалисты 18 века совместно с другими философами-просветителями сыграли большую прогрессивную роль в преодолении пережитков феодализма и религиозного клерикализма, утверждении принципов гуманизма, решении философских и практических проблем человека и условий его жизни.

Материализм в XVIII веке разрабатывали французские мыслители Гельвеций, Гольбах, Ламетри. Характерная особенность этого материализма - механи­ческая односторонность и непоследовательность, проявившаяся в идеалистическом истолкования явлений общественной жизни. О механистической односторонности, в частности, говорит название книг Ламетри «Человек- машина», «Человек - растение». Некоторые мыслители придерживались мнения, что знание всех действий в каждый момент времени способно ос­ветить прошлое, настоящее и будущее человека (позиция механистического детерминизма - учения об обусловленности всех явлений).

Французские материалисты Гельвеций и Гольбах расширили представление о материи до обозначения всего, что существует вне и независимо от человека. Они обратили внимание на роль отражения в познании мира. Считали, что человек, стремясь к счастью, должен изучать природу и преодолевать иллюзии религии. Одновременно религия считалась допустимой для масс как средство обуздания страстей и упорядоченной жизни людей.

И.Кант

Родоначальник классической немецкой философии Иммануил Кант (1724-1804) в ранний период своей деятельности много занимался вопросами естествознания и выдвинул свою гипотезу происхождения и развития солнечной системы.

Кант впервые задается вопросом о границах человеческого познания. По его мнению, все предметы и явления («вещи») делятся на два класса. Первый класс он называет «вещи в себе» . Вещи в себе - это предметы и явления, существующие независимо от нашего сознания и вызывающие наши ощущения. О том, что находится за пределами нашего сознания, мы ничего определенного сказать не можем. Второй класс предметов Кант называет «вещи для нас» . Это продукт деятельности априорных форм нашего сознания.

Пространство и время, по Канту, являются не объективными формами существования материи, а всего лишь формами человеческого сознания, априорными формами чувственного созерцания.

Заслуга Канта в теории познания состоит в том, что он установил недостаточность аналитического метода для науки и поставил вопрос о познавательной роли синтеза в научном исследовании.

Диалектический характер имела критика Кантом рассудочного мышления. Кант различал рассудок и разум, он считал, что разумное познание выше и по природе своей диалектично.

Диалектика, по мнению Канта, имеет негативный отрицательный смысл: с одинаковой убедительностью можно доказывать, что мир конечен во времени и пространстве (тезис) и что он бесконечен во времени и пространстве (антитезис). Как агностик, Кант полагал, что подобные антиномии неразрешимы.

Философия Гегеля

Высшей ступени своего развития диалектика в идеалистической форме достигла в философии Гегеля (1770-1831) , который был великим представителем объективного идеализма.

Гегелевская система объективного идеализма состоит из трех основных частей.

В первой части своей системы («Наука логики») Гегель изображает мировой дух (называемый им здесь «абсолютной идеей») таким, каким он был до возникновения природы, т.е. признает дух первичным.

Идеалистическое учение о природе изложено им во второй части системы – в «Философии природы». Природу Гегель как идеалист считает вторичной, производной от абсолютной идеи.

Гегелевская идеалистическая теория общественной жизни составляет третью часть его системы – «Философию духа». Здесь абсолютная идея становится по Гегелю «абсолютным духом». Существенная позитивная особенность идеалистической философии Гегеля состоит в том, что абсолютная идея, абсолютный дух рассматривается им в движении, в развитии. Учение Гегеля о развитии составляет ядро гегелевской идеалистической диалектики и целиком направлено против метафизики.

Особенное значение в диалектическом методе Гегеля имели три принципа развития, понимаемые им как движение понятий, а именно: переход количества в качество, противоречие как источник развития и отрицание отрицания.

Выступая против метафизиков, рассматривавших понятия вне связи друг с другом, абсолютизировавших анализ, Гегель выдвинул диалектическое положение о том, что понятия взаимосвязаны между собой. Таким образом, Гегель обогатил философию разработкой диалектического метода.

Л.Фейербах

Но умозрительные системы немецких философов в интересах дальнейшего развития философской мысли требовалось преодолеть, удержав то ценное, что в них содержалось. Это в значительной степени было достигнуто Л. Фейербахом (1804-1872). Идеолог радикальных демократических кругов немецкой буржуазии в период подготовки и совершения революции 1848 г. в Германии, Фейербах восстановил материализм в его правах.

Особенность философии Фейербаха состоит в том, что это антропологический материализм. Критикуя гегелевскую философию за пренебрежение живым человеком, за игнорирование чувств как источника познания, Фейербах за исходный пункт своего учения принимает живого человека. В этом и состоит, по мысли Фейербаха, его антропологический подход к философии. Фейербах отвергает идеалистическое учение о приоритете, первичности мышления по отношению к бытию. Он доказывает, что сознание человека является особым свойством мозга, что оно в конечном счете вторично по отношению к материи.

Фейербах, признавая познаваемость мира, резко критиковал агностицизм. Исходным в процессе познания он считал ощущение, дающее человеку, по его мнению, все необходимые сведения об окружающем мире. Сильной стороной материализма Фейербаха было то, что он решительно подчеркивал связи идеализма с религией, обнаружил их гносеологические корни, выступал с резкой критикой религии. Однако Фейербах обошел вниманием учение о диалектике. В этом заключался один из крупных недостатков в его воззрениях. При всей ограниченности, свойственной философии Фейербаха, его материализм оказал большое влияние на дальнейшее развитие философской мысли.

Коренной чертой XVIII в., наряду с Просвещением, был материализм, особенно французский. По мнению К. Маркса и Ф. Энгельса, материализм был прежде всего выражением открытой борьбы против метафизики XVII в., в особенности против метафизики Декарта, Мальбранша, Спинозы и Лейбница. В сущности, как полагают Маркс и Энгельс, метафизика XVII в. (т.е. метафизика Декарта, Лейбница и др.) еще заключала в себе положительное содержание, она еще была связана с точными науками. Однако на рубеже XVII и XVIII вв. эта связь была уничтожена; метафизика ограничивалась теперь только мысленными сущностями. В ответ на это в общественной жизни, в общественном сознании усиливается материалистическая традиция, разумеется, прежде всего это происходит во Франции, что обусловлено практическим характером тогдашней французской жизни, ее ориентацией на мирские интересы. Естественно, материалистической практике должны были соответствовать антиметафизические теории.

По мнению Маркса и Энгельса, человек, который теоретически подорвал доверие к метафизике XVII в., и ко всякой метафизике вообще, был французский публицист и философ Пьер Бейль (1647-1706). Бейль, утверждая, что человека унижает суеверие и идолопоклонство, подготовил почву для усвоения материализма и атеизма. Он решительно выступил в защиту метода так называемой исторической акрибии, т.е. точности изложения фактов. "Тот, кто знает законы истории, – писал Бейль, – согласится со мной в вопросе, касающемся непредвзятости: историограф, верный своей задаче, должен избавиться от духа мести и злословия. Он должен, насколько это возможно, поставить себя на место историка, которого не волнуют никакие страсти. Не обращая внимания на посторонние вещи, он должен быть предан только интересам истины и из любви к ней пожертвовать своими чувствами, если это необходимо, – благодарностью за услугу или обидой за нанесенный ему ущерб, и даже любовью к Родине. Он должен забыть, из какой он страны, что воспитывался в данной вере, что надо быть благодарным за то или за это, что те или иные люди являются его родителями либо друзьями. Историк как таковой одинок, как перст, у него нет ни отца, ни матери, ни потомства. И если его спросят, откуда он родом, историк должен отвечать: "Я не француз, не англичанин, не немец, не испанец; я – космополит. Я на службе не у императора, не у короля Франции, а исключительно у истины; она моя единственная королева, которой я дал клятву повиноваться".

Апеллируя к фактам, мыслители XVIII в. стремятся найти объективные критерии исторического развития. В XVII в. история подчинялась универсальному плану, начертанному Божественным провидением. Французский церковный деятель, проповедник, писатель и историк Жак Боссюэ (1627-1704) в своем труде "Рассуждение о всеобщей истории" (1681) писал, что в истории нет никаких случайностей, все подчинено целям Бога. Случайными исторические события могут представляться только человеку, не знающему, в силу своей ограниченности, плана, но которому Бог ведет Вселенную к совершенству. В XVIII в. итальянский философ Джамбаттиста Вико (1668-1744) также ищет вечные и неизменные пути общественного развития. Но, с его точки зрения, эти пути уже не зависят ни от воли Бога, ни от воли отдельного человека. История, по его мнению, – это постоянные возвращения и круговороты. "Порядок вещей человеческих таков: сначала были леса, потом – хижины, затем – деревни, после – города, наконец – академии". Это означает, что "природа вещей – не что иное, как их возникновение в определенные времена и при определенных условиях; когда последние таковы, именно таковыми, а не другими возникают вещи. Свойства, неотделимые от предметов, должны быть продуктом модификаций или условий, при которых возникли вещи; поэтому такие свойства могут нам удостоверять, что именно таковою, а не иною была природа, т.е. возникновение данных вещей".

Основой антиметафизических систем, по мнению Маркса и Энгельса, явилось сочинение Дж. Локка о происхождении человеческого разума . Вообще теоретики марксизма считали, что материализм – прирожденный сын Великобритании. Так, уже схоласт Иоанн Дунс Скот писал, что Бог создал материю и наделил ее способностью мыслить; кроме того, Дунс Скот был номиналистом: он полагал, что реально существуют единичные вещи, понятия же о них – нечто производное (см. гл. 3). Идеи, предвосхищавшие даже материалистическое понимание истории, высказывали А. Фергюсон, Ю. Робертсон, Дж. Хэррис и др. В частности, Джеймс Хэррис (1709-1780) утверждал, что медицина и земледелие, стремящиеся "оказать людям помощь в их нуждах", исторически возникли раньше, чем музыка, живопись и поэзия, которые "вносят в жизнь красоту". По мнению Хэрриса, "люди задумывались, как жить и обеспечить свое существование, до того как возникла потребность сделать жизнь приятной", поэтому "у самых далеких от цивилизации народов наблюдаются зачатки искусств, служащих для удовлетворения насущных нужд". И лишь на почве, подготовленной развитием земледелия и других видов производительного труда, у людей возникли свободные от служения непосредственной, материально-практической пользе формы удовлетворения художественно-эстетических целей и потребностей, – подчеркивал он.

Однако настоящим родоначальником материализма и всей современной экспериментирующей науки Маркс и Энгельс считали Ф. Бэкона (см. гл. 5). У Бэкона, как первого своего творца, материализм таит в себе в наивной форме зародыш всестороннего развития. Материя улыбается своим поэтически-чувственным блеском всему человеку (К. Маркс). Само же учение, изложенное в форме афоризмов, правда, еще "кишит" теологическими непоследовательностями. После Бэкона материализм в своем дальнейшем развитии стал односторонним. Так, у Т. Гоббса, который явился систематиком бэконовского материализма, чувственность теряет свои яркие краски и превращается в абстрактную чувственность геометра. Физическое движение приносится в жертву механическому или математическому движению; геометрия провозглашается главной наукой. Чтобы преодолеть враждебный человеку бесплотный дух в его собственной области, материализм умертвляет свою плоть и делается аскетом. Он выступает как рассудочное существо, с беспощадной последовательностью развивает все выводы рассудка (см. гл. 5). Вслед за Гоббсом Коллинз, Додуэлл, Гартли, Пристли и др. уничтожили последние теологические предрассудки как бэконовского материализма, так и локковского сенсуализма.

Французский философ Этьен Бонно де Кондильяк (1715-1780) опубликовал специальные опровержения метафизических систем XVII в. В своем произведении "Опыт о происхождении человеческих знаний" Кондильяк, развивая точку зрения Локка, доказывал, что не только разум, но и чувства, не только искусство создавать идеи, но и искусство чувственного восприятия являются делом опыта и привычки. Следовательно, утверждал Кондильяк, все развитие человека зависит в конечном счете от воспитания и внешних обстоятельств.

Материализм Клода Адриана Гельвеция (1715-1771), несмотря на то, что он тоже исходит из Локка, получает собственно французский характер . Гельвеций применил материализм к общественной жизни. Природное равенство человеческих умственных способностей, единство успехов разума с успехами промышленности, всемогущество воспитания и законодательства – вот главные моменты его системы. В работе "О человеке" (опубликована посмертно в 1773) Гельвеций доказывает, что чувственные впечатления, себялюбие, наслаждение и правильно понятый личный интерес составляют основу всей морали. Люди отнюдь не злы, но подчинены своим интересам, поэтому нужно сетовать не на злонравие людей, а на невежество законодателей, которые до сих пор не умеют сочетать частный интерес с общим, считает Гельвеций. "Лицемерных моралистов можно узнать, с одной стороны, по тому равнодушию, с которым они относятся к порокам, разрушающим государства, с другой же стороны, по той ярости, с которой они обрушиваются на пороки в частной жизни", – пишет он, подчеркивая вновь необходимость соединения частных и общих интересов. "Люди не рождаются ни добрыми, ни злыми, но они рождаются способными стать теми или другими, смотря по тому, соединяет или разъединяет их общий интерес... Если бы граждане не могли осуществлять свое частное благо, не осуществляя в то же время общего блага, то не было бы вовсе порочных людей, кроме разве безумцев". По мнению Гельвеция, решающей предпосылкой устранения противоречия между интересом отдельного человека и общим интересом является преобразование совокупности всех общественных условий жизни людей.

Определяющее значение единству личных и общественных интересов как условию развития и воспитания человека придает также и Поль Анри Гольбах (1723-1789): "В предметах, любимых человеком, человек любит только самого себя; привязанность человека к другим существам человеческого рода основана лишь на любви к самому себе... Ни в один момент своей жизни человек не может отделиться от самого себя: он не может упустить себя из виду... Всегда и везде только наша польза, наш интерес..., побуждающий нас любить или ненавидеть те или иные предметы". Вместе с тем, "человек, – подчеркивает Гольбах, – должен любить других людей, именно потому, что они необходимы для его собственного благополучия... Истинная мораль, как и истинная политика, есть та, которая стремится так подойти к людям, чтобы они совместными усилиями работали для взаимного благополучия. Всякая мораль, отделяющая наши интересы от интересов других людей, есть ложная, бессмысленная мораль, противная природе... Любить других – значит сливать свои интересы с их интересами... Добродетель есть ни что иное, как польза людей, соединенных в общество". Бесспорно, человек без страстей или без желаний перестал бы быть человеком. Полная оторванность от самого себя уничтожала бы всякие побудительные мотивы для привязанности к другим. Однако человек, равнодушный ко всему окружающему, довольствующийся самим собой, перестал бы быть общественным существом, т.е. также перестал бы быть человеком. "Добродетель есть не более, как передача блага". Гольбах решительно критикует религию; он считает, что "религиозная мораль никогда не служила тому, чтобы сделать смертных более общественными" ("Социальная система", 1773).

Рассматривая интерес в качестве движущей силы человеческого поведения, представитель французского утопического коммунизма XVIII в. аббат Морелли в своем произведении "Кодекс природы, или Истинный дух ее законов" (1755) предостерегает от абсолютизации частного интереса: безжалостный частный интерес, частная собственность ведут к насилию, войнам.

Один из лидеров французских энциклопедистов Дени Дидро (1713-1784) выдвигает в качестве идеала для развития человека и общества "среднее состояние", одинаково удаленное как от грубой, первоначальной дикости, так и от всякой чрезмерности, болезненной утонченности и перезрелости. "Если бы Руссо, вместо проповедей о возвращении в леса, занялся составлением плана общества полуцивилизованного и полудикого, то, я думаю, было бы гораздо труднее возражать ему... Я думаю..., что существует какая-то ступень цивилизации, более соответствующая счастью человека вообще и не настолько далекая от дикого состояния, как это обыкновенно воображают. Современный законодатель, основывая колонию где-либо в неизвестном уголке земли, может быть, нашел бы какой-нибудь промежуточный между диким состоянием и нашей современной цивилизацией строй, который задержал бы быстрый прогресс потомка Прометея, защитил бы его от коршуна и дал бы цивилизованному человеку место между детством дикаря и нашим старческим увяданием", – пишет Дидро.

Наряду с Руссо, Дидро весьма тонко методологически возражает и Гельвецию, его идеям, изложенным в книге "О человеке". "Он [Гельвеций] говорит: воспитание создает все. Следует говорить: довольно часто... Он говорит: наши страдания и удовольствия всегда чувственные страдания и удовольствия. Следует говорить: довольно часто... Он говорит: образование – это единственный источник духовных различий. Следует говорить: это – один из основных... Он говорит: характер целиком зависит от обстоятельств. Следует говорить: я считаю, что обстоятельства его меняют". И еще: протестуя против положения Гельвеция о том, что люди могут счастливо жить "под ограниченной властью справедливых, гуманных и добродетельных правителей", Дидро пишет: "Что характеризует тирана? Может быть, доброта, коварство?" И отвечает: "Ничего подобного. Два этих понятия вовсе не входят в определение тирана. Это – выход за пределы присвоенной власти, а не ее использование. Два или три царствования справедливой, мягкой, просвещенной, но неограниченной власти могут стать величайшим бедствием для нации: народы будут доведены до полного забвения своих нрав, глубокого рабства".

Большое значение в процессе развития и воспитания человека Дидро уделяет формированию эстетического вкуса. Подобно Лессингу, он исходит из различия задач поэзии и живописи. В "Письме о глухонемых" он замечает, что образ, вызывающий восхищение в поэме, может стать смешным, если его перенести на полотно. Нептун, поднимающий голову из воды величествен в "Энеиде", но на картине его голова показалась бы отрезанной от туловища. Отсюда видно, что прекрасное в поэзии и живописи не совпадает. Полемизируя с защитниками описательной поэзии, Дидро ссылается на те же примеры, что и Лессинг: "Вот прекрасный случай вопросить итальянских поэтов, можно ли дать столь величественное представление о красоте, воспевая соболиные брови, женские синие глаза, линии тела, алебастр груди, коралл губ, ослепительную эмаль зубов, все прелести, понатыканные всюду?". По мнению Дидро, истинный вкус избирает лишь одно-два свойства, предоставляя прочее воображению. Подробности мелки, замысловаты и ребячливы. "Когда Армида горделиво шествует между рядами армии Годфруа и полководцы глядят ревнивыми глазами, я знаю: Армида прекрасна; когда Елена проходит перед троянскими старцами и они испускают клики восторга, я знаю: Елена прекрасна. Но когда Ариосто описывает мне с головы до ног Анжелику, мне начинает казаться, невзирая на грацию, легкость, изнеженное изящество его стиха, что Анжелика не прекрасна. Он показывает мне все, он ничего не оставляет моему воображению, он меня утомляет, раздражает. Если ваш герой идет, опишите мне его поступь, легкость его походки; об остальном я позабочусь сам. Если ваша героиня склонилась, скажите мне только об ее руках и плечах; остальное я беру на себя. Если вы пойдете дальше, вы смешаете воедино различные виды художеств: вы перестаете быть поэтом, вы становитесь художником или ваятелем", – пишет Дидро. – "Живопись же всегда должна стремиться передать красоту образа: Лаокоон страдает... жестокая боль пронизывает его от пальцев ног до кончиков волос. Она волнует, не приводя в ужас. Сделайте так, чтобы я не мог ни задержать своего взгляда на вашем полотне, ни отвести его прочь... Пусть прежде всего голова будет прекрасна. Страсти легче отпечатлеваются на красивом лице.

Даже преувеличенное изображение красоты только усиливает ужас страстей".

Выше уже отмечалось, что французский материализм XVIII в. развивался односторонне: он все более приобретал механистические черты. Яркий образец подобного развития представляют, в частности, взгляды Жюльена Офре де Ламетри (1709-1751). Он настойчиво апеллирует к физике Декарта: его "человек-машина" построен по образцу декартовского "животного-машины".

В целом XVIII в. создал великие предпосылки для самопознания и самоосвобождения человечества, для его "собирания" и объединения. Как справедливо пишет Ф. Энгельс в статье "Положение Англии. Восемнадцатый век" (1844), этот век "собрал воедино результаты прошлой истории, которые до того выступали лишь разрозненно и в форме случайности, и показал их необходимость и внутреннее сцепление. Бесчисленные хаотичные данные познания были упорядочены, выделены и приведены в причинную связь; знание стало наукой, и науки приблизились к своему завершению, т.е. сомкнулись, с одной стороны, с философией, с другой – с практикой. До восемнадцатого века никакой науки не было... Венцом науки восемнадцатого века был материализм – первая система натурфилософии и результат упомянутого выше процесса завершения естественных наук". Вместе с тем, продолжает Энгельс, "борьба против абстрактной субъективности христианства привела философию восемнадцатого века к противоположной односторонности; субъективности была противопоставлена объективность, духу – природа, спиритуализму – материализм, абстрактно-единичному – абстрактно-всеобщее, субстанция".

"Восемнадцатый век, следовательно, не разрешил великой противоположности, издавна занимавшей историю и заполнявшей ее своим развитием, а именно: противоположности субстанции и субъекта, природы и духа, необходимости и свободы; но он противопоставил друг другу обе стороны противоположности во всей их остроте и полноте развития и тем самым сделал необходимым уничтожение этой противоположности", – подчеркивает Энгельс,

Рассматривая Германию, Францию и Англию в качестве ведущих стран истории XVIII в., Энгельс отмечает, что немцы представляют христианско-спиритуалистическое начало, французы – антично-материалистическое, иными словами, первые представляют религию и церковь, вторые – политику и государство. Что касается английской нации, то она образовалась из германских и романских элементов, что обусловило резкую контрастность характера английской национальности. "Англичане – самый религиозный народ в мире и в то же время самый иррелигиоз- ный... их надежда на небо нисколько не мешает им верить также крепко в "ад незарабатывания денег". Отсюда вечное внутреннее беспокойство англичан – чувство неспособности разрешить противоречие, которое само по себе толкает их к деятельности. Чувство противоречия является источником энергии... которая устремляется только во внешний мир, и это чувство противоречия было источником колонизации, мореплавания, промышленности и вообще огромной практической деятельности англичан... Неспособность разрешить это противоречие проходит через всю английскую философию и толкает ее к эмпирии и скептицизму. Из того, что Бэкон не мог своим разумом разрешить противоречие идеализма и реализма, делали вывод, что разум вообще не способен на это, идеализм был попросту отброшен, и единственное средство спасения стали видеть в эмпирии. Из того же источника исходит критика способности познания и психологическое направление вообще. В конце концов, после всех тщетных попыток разрешить противоречие, английская философия объявляет его неразрешимым, разум – недостаточным и ищет спасения либо в религиозной вере, либо в эмпирии".

Позднее практика скептицизма в точности повторяется французским материализмом, утверждает Энгельс. Причем во Франции эмпирия, в отличие от Англии, выразилась во всеобщей форме, т.е. проявилась как политическая деятельность, государство выступает для французов как воплощение вечной формы всеобщих интересов. Немец также развивает всеобщие интересы, но поскольку он апеллирует к спиритуализму, он всеобщие интересы человечества реализует в религии (позднее, в XIX в., – в философии).

• Имеется в виду сочинение Дж. Локка "Опыт о человеческом разумении" (1689).
• Различие французского и английского материализма соответствует различию между этими нациями. Французы наделили английский материализм остроумием, плотью и кровью, красноречием; они придали ему недостававшие темперамент и грацию; цивилизовали его.
• Имеется в виду "Письмо о глухих и немых в назидание тем, кто слышит", которое Дидро опубликовал в 1751 г.

Материалистические идеи XVIII в., продолжавшие прогрессивную традицию философов XVII в., получают свое дальнейшее развитие и яркую форму, приобретают активную общественную роль во Франции. Специфические особенности французского материализма связаны с классовой и общественно-политической борьбой, которая развернулась во Франции в XVIII в. накануне французской буржуазной революции 1789-1794 гг. Воинствующий материализм французских мыслителей JI. Гольбаха (1723-1789), К Гельвеция (1715-1771), Ж. Ламетри (1709-1751) и других явился идеологическим выражением революционных устремлений французской буржуазии и объединяемых ею народных масс Франции, их борьбы против феодализма и религиозной идеологии. Естественнонаучной основой, на которую опирался материализм XVIII в., явились прежде всего достижения классической механики.

Французские материалисты более глубоко, чем их предшественники, вскрывают диалектический характер связи материи и движения, хотя в их метафизической в целом философии диалектика носит характер отдельных прозрений. Выдвигая правильное положение о многообразии и разнообразии свойств, форм и видов материи, отвергая представление о ее однородности, Д. Дидро , например, выводит движение материи как ее абсолютное свойство из взаимодействия между предметами материального мира. Учитывая данные молекулярной физики, он заявлял, что именно внутренняя природа мельчайших частиц (молекул, атомов), их взаимодействие являются подлинной причиной движения. „Атом приводит в движение мир, - писал он, - это совершенно верно, как и то, что атом движим миром. Однако, абсолютизируя закон тяготения, Дидро считал, что взаимодействие как общая причина движения сводится к притяжению тел, поскольку все они обладают тяжестью, массой. Естественно, что движение в этом случае может проявляться только в форме пространственного перемещения тел. В подобном объяснении сущности движения и его причин отчетливо проступает метафизическая односторонность материалистов XVIII в., ибо с точки зрения диалектики отталкивание столь же неотделимо от притяжения, как отрицательное от положительного.

Рассматривая материю как единственную реальность, бесконечную и вечную, французские материалисты полностью освободили материализм от теологической формы, придав ему открыто антирелигиозную направленность.

Для П. Гольбаха , например, бог есть чистый вымысел, продукт обмана невежественных люден со стороны церкви и ее служителей. Будучи до конца последовательными сенсуалистами, французские материалисты, как и Дж. Локк , категорически отвергали идеалистические представления о врож­денных идеях, не оставляя места для религиозного мифа о бессмертной душе. Французский материализм последовательно отстаивал положение о том, что духовное есть свойство материи. Д. Дидро , например, продолжает в этом отношении гилозоистскую линию Спинозы, утверждая, что ощущение, „чувствительность" есть всеобщее свойство материи, которое, по мнению мыслителя, проявляется в различной степени в живой и неживой материи.

Французские материалисты решительно отстаивали свои взгляды в борьбе против субъективного идеализма Дж. Беркли (1685-1753) и агностицизма Д. Юма (1711-1776).

Епископ Беркли противопоставлял свои взгляды материализму и стремился опровергнуть его, видел в материалистических представлениях теоретическую основу атеизма и безбожия. Он настойчиво стремился доказать, что понятие „материя" является фикцией, что материя - это только совокупность ощущений. Эти идеи английского идеалиста Гольбах называл чудовищными, ибо если мир существует только в наших ощущениях, то он просто химера. Для Гольбаха безусловным было то, что наши ощущения вызываются внешними, объективно существующими предметами. Столь же непримиримо относились французские материалисты к агностицизму Юма.

Ограниченность научного знания XVIII в. о жизни, ее фор­мах и видах не могла не отразиться на содержании философских идей французских материалистов. Не будучи в состоянии вскрыть подлинную сущность человека, Гольбах, например, как и его единомышленники, пытался объяснить специфику человека законами природы, его физиологии. Он писал, что человек, подчиненный природе и ее законам, действует в силу главного мотива - стремления к удовольствию, ибо все в человеке есть физическое ощущение и им мотивируется.

Признавая роль интереса и потребности в мотивации поступков людей, французские философы-энциклопедисты пришли к выводу о решающей роли воспитания и влияния окружающей среды в формировании человека. Однако социальную, общественную среду они понимали крайне односторонне - как государственно-политический строй, который сам определяется характером и волей законодателя, властителя и т. д. Человека они представляли созерцательно-пассивным существам, способным лишь отражать воздействия окружаю­щей среды. В этом смысле Ж. Ламетри и позволял себе называть человека машиной, действия которого носят непроизвольный характер: он не обладает способностью к свободному выбору.

Французские материалисты в объяснении общественного развития неиз­бежно попадали, как отмечал Г. В. Плеханов, в замкнутый круг, из которого метафизический способ рассуждения не давал возможности выхода "у них получалось, что человек определяется общественной средой, а среда - результат деятельности законодателей, т. е. человека. Ставя развитие общества в полную зависимость от деятельности отдельных исторических личностей (законодателей, королей и т. д.), материалисты XVIII в. не смогли дать правильного объяснения развитию общества, вскрыть его специфические законы, хотя в целом поставленная ими проблема отношения общественной среды и человека имела большое историческое и теоретическое значение.

К основным недостаткам французского материализма относится, во-первых, то, что он был механистическим, так как опирался в теоретическом осмыслении мира на законы механики, которыми объяснялись не только природные, но и общественные процессы. Во-вторых, он был метафизический, т. е. антидиалектическим, в объяснении действительности и нашего познания. В-третьих, он склонялся к идеализму в понимании общества и человека. Наконец, он страдал созерцательностью.

МАТЕРИАЛИЗМ (от лат. materialis – вещественный) – монистическое философское направление, признающее существование мира вне и независимо от сознания познающего субъекта и объясняющее этот мир из самого себя, не прибегая к гипотезе о предшествующем ему и порождающем его мировом духе (боге, абсолютной идее и т.д.). Человеческое сознание при этом понимается как закономерный продукт эволюции материального мира. Различают вульгарный и последовательный материализм. Первый трактует сознание как вид материи («мозг так же выделяет мысль, как печень – желчь»), второй – как ее свойство, возникающее на определенном этапе развития материального мира из свойства, присущего всей материи, – отражения. Положение о первичности материи и вторичности сознания является основой для ответа на вопрос, познаваем ли мир: будучи закономерным продуктом развития материи, сознание человека способно не только познавать мир, но и посредством практики творить его.

Термин «материалисты» ввел Лейбниц для обозначения своих противников. Несколько лет спустя он уже фигурировал в философском словаре И.Вальха: «Материализмом называют то, когда отрицают духовные субстанции и не хотят допускать ничего, кроме телесного... Материализмом следует называть и то, когда все события и действия природных тел выводят только из свойств материи, таких, как величина, фигура, тяжесть, разъединение и соединение и, т.о., не хотят признавать никакого другого духовного принципа, кроме души» (Walch I.G. Philosophisches Lexicon, 1726). Французские материалисты 18 в. – Ламетри, Дидро, Гольбах и Гельвеций – сознательно применяли термин «материализм» по отношению к себе. Однако даже в 19 в. Л.Фейербах и Э.Геккель отказывались называть себя материалистами.

В Европе материализм прошел в своем развитии три этапа. Первый этап был связан с наивным или стихийным материализмом древних греков и римлян (Эмпедокл, Анаксимандр, Демокрит, Эпикур). В 16–18 вв. Ф.Бэкон, Гоббс, Дидро, Гольбах, Гельвеций и др. сформировали метафизический и механистический материализм. В 1840-х гг. К.Маркс и Ф.Энгельс сформулировали основные принципы диалектического материализма.

Материализм утверждает, что в основе качественного разнообразия мира лежит абсолютно однородная первоматерия. Поиски последней составляли одну из главных задач материализма с самого его возникновения. Фалес считал, что все в мире состоит из воды, Анаксимен – воздуха, Гераклит – огня. В 16–18 вв. все явления мира пытались вывести из механически движущейся материи, в конце 19 в. Э.Геккель предложил на роль первоматерии эфир. Однако каждый раз эти гипотезы опровергались. Итогом стал отказ от субстратного определения материи и переход к феноменологическому – через ее отношение к сознанию. Наиболее развернуто это определение сформулировал В.И.Ленин. Материя трактуется им как реальность, существующая вне сознания, независимо от него и отражаемая в нем. Феноменологическое определение материи не исключает субстратного, а дополняет его.

Первые материалисты, обсуждавшие вопрос, что представляет собой материя как субстанция всех вещей, исходили из ее первичности по отношению к собственному сознанию как чего-то само собой разумеющегося. И лишь в 17 в., после формулировки Декартом принципа методологического сомнения и разработки Беркли аргументов в защиту субъективного идеализма, было признано, что обоснование этого исходного положения материализма – сложнейшая философская задача. Общепризнанного ее решения нет до сих пор. С точки зрения диалектического материализма, веру в реальность и познаваемость материального мира доказывает успех практической деятельности, основанной на этой вере.

Последовательный материализм особенно трудно провести при исследовании человеческого общества. Материалист во взглядах на природу вполне может оказаться идеалистом во взглядах на общество. Расхождения между историческим материализмом и историческим идеализмом возникают при ответе на вопрос, почему по одной и той же социальной проблеме существуют диаметрально противоположные точки зрения. Исторический материализм утверждает, что эти расхождения во взглядах объясняются не только объективными трудностями познания социальных явлений, но и теми материальными отношениями, в которых находятся носители этих взглядов и которые складываются независимо от их воли. В этом смысл тезиса «общественное бытие определяет общественное сознание». Из него следует практический вывод: чтобы изменить общественное сознание людей, нужно изменить их общественное бытие. Отсюда же делается вывод о классовости общественного сознания в классовом обществе и о классовой борьбе как средстве его изменения. В то же время и отказ от материалистического взгляда на историю, попытка воздействовать на взгляды и поступки людей, полностью игнорируя их обусловленность общественным бытием, ведет к социальному хаосу.

На протяжении всей истории философии разработка материализма была не самоцелью, а средством для решения главного вопроса всякого мировоззрения – о цели человеческой жизни. Для материализма такой целью является счастье, как отдельного человека, так и всего человечества, достигаемое в реальной, земной жизни, в процессе достижения рациональных и конструктивных целей.

Задача объяснить мир в целом из самого себя, поставленная материализмом, естественна и потому чрезвычайно трудна для реализации. Последовательный субъективный идеалист, солипсист, объявляет существующим только свое собственное сознание, тем самым снимая вопрос об его отношении к внешнему миру. Объективный идеалист, признавая объективный мир, сохраняет проблему, но решает ее посредством своего рода круга: сознание субъекта выводит из внешнего по отношению к нему мира, а этот последний – из «мировой идеи». Дуалист, утверждая взаимную независимость материального и идеального, обходит проблему за счет отказа от одного из основополагающих научных принципов – монизма. Но за эту «интеллектуальную честность» материализм платит дорогую цену. Именно глобальностью программы материализма, нежеланием упростить ее, объясняется немногочисленность полученных в ее рамках выдающихся научных результатов и, как следствие, немногочисленность великих материалистов в истории философии. Отсюда же и попытки принять желаемое за действительное, объявить программу материализма реализованной, так дискредитировавшие диалектический материализм.

Французский материализм - философское направление во Франции XVII-XVIII века, вдохновленное возрожденным эпикуреизмом. Кризис Средневековья породил интерес к античной мысли, в том числе к философии эпикуреизма. Французские материалисты (Гассенди, Гельвеций, Гольбах, Дидро, Кондорсе, Ламетри, Кабанис, Нежон), вслед за итальянскими неоэпикурейцами (Лоренцо Валла), в основу своей философии ставили этику удовольствия как антитезу средневековой этики долга. Благодаря этому они получили имя либертинов или вольнодумцев. Отрицание Бога для них было не таким принципиальным моментом, как критика церкви. Их материализм иногда причудливо мог сочетаться с деизмом. Мотивом добра признавался разумный эгоизм. Разумный эгоизм был также философской основой мысли французских экономистов-физиократов. Крайнего выражения французский материализм нашел во взглядах де Сада.